Охранники, которыми работали в кабаке Сидра и Педра, заинтересовались гостем ещё несколько месяцев назад, подозревая в нём оперуполномоченного из какого-то секретного отдела полиции. Волк – он и в Стране Крым остаётся волком. Серые гибриды, это хронические соперники собачьего племени. Вечно эти зубастые что-то вынюхивают и суют свои носы, куда не следует.
В зале громко играла музыка. На танцполе скакали разгорячённые алкоголем гибриды. Несколько кабанов, размахивая верхними лапами, отчаянно долбили о пол башмаками и время от времени вскрикивали резкое: «Хэй-хей!»
Не единожды на танцполе был замечен и сам Масол. Он дважды висел мордой на плече полукровки под знаменитого «Белого лебедя». Однажды он станцевал медлячок с Ренатой. И если бы Педра и Сидра не отвлеклись во время танца на потасовку двух бобров из Страны Кишинёв, то волку, возможно, намяли бы бока сразу, что, впрочем, не случилось и мгновенно забылось, как вчерашний скупой дождик в Судаке.
***
Слышался звон посуды из кухни. Пахло жареной колбасой. Свернувшись калачиком, Шмаль проснулся в комнате на старом диване, спрятав морду под пушистым хвостом.
Открыв глаз, чёрный заметил, что уже наступило утро. В комнате он был один.
Потянувшись, Шмаль беззвучно зевнул и спустил лапы на пол. Вчерашние посиделки давали о себе знать тяжестью во всём теле. В пасти сушило, зудил старый шрам на груди. Глаза слепила дымчатая пелена.
– Ки-иса-а… – позвал он протяжно, почти жалобно. Но в ответ только звенели ложки, и слышался напористый звук бьющейся в раковине воды.
Очень хотелось пить. Шмаль еле добрёл да кухни и увидел разрисованного Рамзеса, который усердно драил щёткой тарелки, чашки, рюмки и стаканы.
– Доброго утречка, босс! – радостно морщил и без того морщинистую морду Рамзес, ополаскивая эмалированную кастрюлю. – Как спалось тебе? Наверное, Якутск снился?
Лысый кот бодро обращался к Шмалю, как к закадычному другу, с которым они вместе шкурили богатых гибридов и вместе мотали срок по зонам необъятной Сибири.
Чёрный никогда не был спесивым воображалой, представляющим себя на вершине горы, а всех остальных, в особенности лысых официантов, имел в виду где-то внизу, в свете его пацанской отваги, природной красоты, стати и авторитетного настоящего. Но нарушать субординацию в собственном доме, это верх наглости… Хотя Рамзес вроде ничего не нарушал: мыл посуду, убирал крошки со стола и вовсе не походил на обнаглевшего гостя. Так чего здеся дерзкого?
– Эй, батырхан, есть, чем горло смочить? – приглаживая лапой шерсть на помятой щеке, спросил Шмаль.
– Нарзанчик холодненький будешь? – услужливо предложил Рамзес. – Оксана Марихуана засветло приходила. Принесла еды и три бутылочки минералки. Мы одну с братом приговорили, а две непочатых я в холодильнике придержал. Для тебя босс придержал. Как ты любишь.
Оказалось, что