Люда молчала, опустив голову. Она вдруг испугалась, что эта женщина, явно будучи в крайнем отчаянии, может сделать сейчас все что угодно. У Люды от этой мысли почти подкосились ноги.
Но женщина ничего такого не сделала.
– Вот что я скажу вам, – снова спокойно сказала незваная гостья. – Борис должен вернуться ко мне. Я все еще надеюсь, что он не идиот. А вам я предлагаю уехать из Москвы. В Ленинграде вас возьмут в аспирантуру, я договорюсь, чтобы у вас была хорошо оплачиваемая работа. Например, на кафедре Ленинградского университета. Заметьте, я далека от идеи мести или чего-то подобного. Месть требует много душевных сил, которые я хочу потратить на любовь к МОЕМУ мужчине.
– А если мы… не согласимся с вашим предложением? – еле слышно прошептала Люда.
– Мы? – женщина улыбнулась страшной улыбкой. – Если ВЫ, Люда, не согласитесь с моим предложением, то я не завидую вам, вашим детям и тем более Борису. Лично вы выглядите невинной птичкой, и симпатии любого хорошего человека будут на вашей стороне… Заметьте, я даже не прошу вас уезжать прямо сегодня и разрушать это миленькое любовное гнездышко. Вы можете все обдумать в течение недели, а потом дайте мне знать – вот по этому номеру.
Женщина положила на стол листок бумаги с номером телефона и ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Люда присела на край дивана и положила руки на колени – ладонь на ладонь: она поняла, что в игру вступили силы, которые ни ей, ни Борису были уже неподвластны.
Они, конечно, продолжили жить как жили, но Люда понимала, что она никак не может повлиять на то, что вот-вот должно было произойти, Борис же по-прежнему надеялся, что угрозы его бывшей – это всего лишь угрозы. Но еще через полгода он понял, что эта женщина слов на ветер не бросает.
Он это понял, когда его вызвали в ОВИР (забавно: он тогда решил, что этот вызов был связан с его предстоящей командировкой в ГДР на конференцию физиков стран социалистического лагеря, поэтому совершенно спокойно отправился туда).
Был уже вечер, и усталый сотрудник ОВИРа, мужчина лет пятидесяти, с вкрадчивым голосом, без всякого вступления сказал ему:
– Борис Аронович, мы давно наблюдаем за вами. И, честно говоря, у меня для вас плохие новости. Вы больше не можете преподавать физику московским студентам: в ваших лекциях полно антисоветчины и откровенного научного вранья…
Борис не верил своим ушам: руки и ноги у него похолодели.
– В прежние времена, – продолжал мужчина, и в его голосе зазвучали металлические нотки, – вас бы расстреляли в два счета за такое, но теперь все стали добрее, поэтому у вас есть два пути. Первый: вы убираетесь из Советского Союза в течение суток…
– Куда… куда… мне убираться? – изумленно произнес Борис. – У меня же… у меня же никого нигде нет.
– Ну, если вы поете с чужого голоса на своих лекциях, то пусть этот самый чужой голос и предоставит вам сцену, где-нибудь у себя…
– А второй вариант? – спросил Борис,