– Замолчи! – холодно отозвалась Селена, оборвав Сьерру на полуслове.
Ликантропка взглянула в глаза богини. В них сверкнуло такое выражение, будто никогда еще та не встречала настолько презренного существа.
– Я видела, как ты вела себя со своей сестрой. Что ты заставляла ее испытывать. Мне стыдно за тебя. И я не хочу иметь с тобой ничего общего!
– Но…
– Замолчи! – повторила Селена.
И хотя тон и жесты богини оставались прежними, сердце девушки сжало таким ледяным холодом, что все тело ее покрылось мурашками.
Ей оставалось лишь повиноваться. Сьерра была охотницей и знала, что в особенно опасных ситуациях, балансируя между жизнью и смертью, бывает лучше вести себя тихо.
– Я презираю себя, – проговорила Селена.
Сьерра задыхалась. Ее сердце билось как сумасшедшее. Пытаясь взглянуть на свою сестру, Ветерок сделала движение в ее сторону, но сила богини снова увлекла ее. Тем временем пальцы Селены ласкали рыжие волосы девочки. И с каждым прикосновением они становились все чище.
– Ты не заслуживаешь ни своей сестры, ни своих предков, ни той магии, которая у тебя осталась, – говорила богиня, обращаясь к Сьерре, и ее слова как серебряные осколки, впивались в самое сердце.
Селена встала и протянула руку Ветерку, и та покорно приняла ее. Сьерра чувствовала себя опустошенной, боль сдавила ей горло.
– Отныне я лишаю тебя всего, чего ты не заслуживаешь. Ты забудешь свою сестру. А твоя сестра забудет о тебе. В тебе будет продолжать течь наша общая кровь, которую я не в силах забрать у тебя, но миру волков ты больше не принадлежишь. В тебе слишком много человеческой подлости, вот и оставайся человеком до конца дней своих!
Сьерре казалось, что с нее живьем сдирают кожу. Она попыталась открыть рот, чтобы молить о пощаде или прощении, но боль была настолько невыносимой, что мысли путались, а перед глазами разливалась кровавая муть. Когда все закончилось и девушка смогла отдышаться, она почувствовала, что стала инвалидом, как если бы у нее отняли ноги, руки или целую душу.
II. Наказание
Правда
– Что ты сделала, Эльва?
В голосе отца слышится гнев, но он так тщательно скрывает его, что не знай я его тысячу лет, я бы ничего не заметила. Я подхожу к нему, наклоняюсь, чтобы взять его за руку и поцеловать в щеку. Как ни крути, это должно было случиться. Нам нет никакой нужды вечно пребывать в этом обличье: с руками, ногами, костями, обтянутыми кожей и волосами на голове. Титаны, например, те никогда не принимали человеческого облика, правда, и мы не титаны. Что касается богов, то они выглядели как люди еще до того, как мой отец материализовал их, и когда он это сделал, всем так понравилась эта форма, что членам Совета Восьмерых тоже захотелось стать похожими на