До того, как Шипа прокляли, он работал инспектором на верфях Миззлпорта. Он отличался вспыльчивым нравом и великолепной памятью на всякие правила. Шип был страстно предан букве закона и вечно ввязывался в драки с теми, кто не выказывал ей должного уважения. За что его по иронии судьбы часто арестовывали. Учитывая одержимость Шипа пунктуальностью и работой до седьмого пота, новость о его внезапном исчезновении была встречена с удивлением и с некоторым количеством довольных улыбок.
Пару дней спустя подсобный рабочий, несколько раз проигравший Шипу в драке, впал в оцепенение, снедаемый чувством вины. Глядя перед собой ввалившимися глазами, он что-то бессвязно бормотал, и всем стало ясно, что именно он проклял Шипа, но оставалось загадкой, что именно случилось с его жертвой.
Через год до жены Шипа дошли слухи о мальчике, который умеет расплетать проклятия. Она отыскала Келлена и наняла его, чтобы он нашел и освободил ее мужа. Проще всего оказалось выяснить, что проклинатель обратил Шипа в кедр, который затем срубил, чтобы избавиться от улик, а древесину продал на верфи. Куда сложнее было вычислить, на строительство какого судна пошли доски, кто его купил – и куда оно потом отправилось.
Когда Келлен и Неттл все-таки напали на след маленькой баржи, ее владелец не слишком обрадовался их намерению «спасти» человеческую половину корпуса. В саму историю о том, как Шипа одним проклятием превратили в доски, он поверил не слишком охотно, и даже если это было правдой, он-то честно заплатил за судно! Нет, он, конечно, мог бы его продать… но, поскольку он успел его усовершенствовать, цена будет выше. Так почему бы Келлену не вернуться в Миззлпорт и не спросить нанимателя, сколько он готов выложить за доски с душой инспектора?
После разговора с владельцем баржи Келлен целый час кипел от злости и сыпал ругательствами. Он-то думал, что тот бросит все дела и примется голыми руками разбирать корпус, лишь бы помочь проклятому бедолаге. Успокаиваться Келлен начал, лишь когда заметил, что Неттл в своей обычной, холодно-молчаливой манере ярится не меньше, чем он.
Они прокрались обратно к барже незадолго до рассвета. Неттл следила, чтобы никто не застал их врасплох, а Келлен стоял по грудь в речной воде и выдергивал гвозди из корпуса. Неттл не заметила, когда именно доски вырвались на свободу и стряхнули с себя последние гвозди, но в утренней тиши вдруг раздался плеск и громкие ругательства. Крупный, мускулистый и совершенно голый мужчина барахтался в реке и цеплялся за прибрежные кусты, чтобы не утонуть.
Едва освободившийся от проклятия Шип успел выбраться на сушу, к ним подбежал хозяин баржи. С ужасом взглянув на накренившееся судно, он начал истошно орать. Шип быстро схватил его за воротник и прокричал что-то насчет «скупки краденого».
– Мои доски принадлежали мне! – вопил он. – Ты не имел права отнимать их у законного владельца! Вор! – Шип ударил хозяина баржи головой в лицо и сломал ему нос.
Но на этом он не успокоился. Не сказав ни слова, Шип