Я условился с другом-священником встретиться в ресторане. Там я его и нашел. Он держал в руках книгу П. Конгара и кипел от негодования. По его словам, вся современная французская философия – а также бельгийская, немецкая и английская теология – попахивают ересью. Он сыт по горло. Уж лучше ему воротиться домой. И вообще, он собирается написать очень смелую книгу, где разоблачит модернизм в его новейших формах…
– Вот, например, сочинение некоего П. Тейяра[4]… одного из этих. Скажи, ты можешь согласиться с мыслью, что догма совместима с эволюционной теорией?
Я пожал плечами:
– Этот вопрос никогда меня особенно не волновал, хотя я и не сомневаюсь, что до и после антропоидов глина все-таки имела какое-то отношение к нашему телу. Стоит мне прикусить губу, как я чувствую вкус земли – а вовсе не крови…
Мы распрощались. Я вернулся в гостиницу и устроил себе сиесту. Мне показалось, что я проспал очень долго, когда меня вырвал из сна телефонный звонок.
Говорил Лепорелло:
– Мне необходимо вас увидеть.
– Зачем?
– О, не спрашивайте! После случившегося нам совершенно необходимо объясниться.
Я так не считал, но Лепорелло с помощью самых убедительных и хитроумных доводов вырвал мое согласие. Мы условились встретиться в кафе у Марианы.
Когда я пришел в кафе, там было пусто. Мариана, услышав мои шаги, выглянула откуда-то из-за стойки:
– Только что звонил Лепорелло. Он очень просит, чтобы вы подождали его…
Лепорелло появился весьма скоро. Сел рядом со мной и начал говорить. Ну конечно же, он не был никаким Лепорелло, как и его хозяин – Дон Хуаном, они просто пошутили, решили таким образом позабавиться, но без всяких дурных намерений, просто дул попутный ветер и веселая эта затея полетела вперед на всех парусах. И лично он, и его хозяин просят у меня прощения и готовы загладить вину любым способом. Его раскаяние казалось искренним, он выглядел смущенным, словно хотел смирением смягчить мой гнев.
Подошла Мариана:
– Вас к телефону. Какая-то женщина.
Лепорелло взглянул на меня с невесть откуда явившимся вдруг выражением отчаяния, даже ужаса – но ужаса комического, переданного шутовской гримасой. – Все полетело к черту! – воскликнул он и бросился к телефону.
– Кто это? С кем я говорю? Это вы, Соня?
Он повесил трубку. При имени Сони Мариана повернула голову и теперь с тревогой смотрела на Лепорелло.
– Что случилось?
Лепорелло мягко отодвинул ее.
– Без пули все-таки не обошлось, – сказал он мне. – Вы поедете со мной?
– Пуля? Стреляли в Соню?
– Нет. В Дон Хуана.
Мариана вскрикнула:
– Я еду с вами!
Она сдернула передник, накинула пальто. Лепорелло