Напичканный различными установками, рожденными обычаями, Григорий соткал образец своего мира, его представления о нем прочно укоренились в его голове и никакими силами невозможно было изменить их. По своей натуре он был слишком упрям. Убежденный в полной бесполезности образования, как не вполне достаточного основания для успеха в жизни, он его недооценивал, хотя любил читать книги, обладал хорошей, цепкой памятью и достаточным любопытством. Однако, как часто бывает, считал себя достаточно образованным человеком и нисколько не смущался отсутствием своего профессионального образования. Крестьянский мир, в котором он родился и вырос, был для него самодостаточен. На этой почве у них с Надеждой, в пору их семейной жизни, часто возникали конфликты, так, ей хотелось переделать его, так сказать «дотянуть до своего уровня сельской интеллигенции», Григорий же считал ее саму не совсем приспособленной к жизни, «неумехой» в простых житейских делах. Они так и не смогли принять мировоззрение друг друга, попытаться понять его, терпеливо изучить. Как и следовало ожидать, непонимание приводило к бесконечным обидам и отчуждению, ровно до того момента, когда Надежда решилась на отъезд, она настолько была уверена в своих силах, что даже не рассматривала развитие других вариантов решения, кроме как единственно возможный приезд Григория следом за ней. Любила ли она его? Ей казалась, да, вот только она не считалась с его дремучей, сельской, мужской гордостью, с его прошлым, средой, где его воспитали, и где он стал мужчиной. Как два путешественника с разных планет, они стремились навязать друг другу свой миропорядок, свой уклад окружающей жизни и никак не могли выработать какой-то усредненной модели.
Григорий еще долго лежал на кровати, уставившись куда-то в потолок, пока окончательно не стал отметать все предложения Надежды. После того, как он окончательно решил никуда не ехать, ему стало как-то легче, жгущий клубок мыслей стал отступать, и почти под утро он уснул крепким, временами тревожным сном.
Утро застало его бодрым и почти выспавшимся, он открыл глаза и сосредоточенно вгляделся в потолок. «Так, ладно, пора вставать, идти на работу, подъем», – подал он сам себе команду, наспех побрился, подкрепился остатками ужина и бодро зашагал на станцию. Работая вагонником, он научился быстро ходить, а музыкальный слух позволял моментально определять проблемную «буксу», требующую ремонта. Его смекалка в деле нравилась руководству, и его ценили. Заканчивая обход