– Что? По шее? Это от тебя, что ли? Герой нашелся!
– Вот отец выйдет, сейчас сам от него получишь!
– Щас, держи карман шире, чтоб мне какая-то пигалица здесь указывала.
– Сам ты пугало огородное, расплевался здесь, как верблюд.
– Отстань от меня по-хорошему.
– А кто к тебе пристает? Не сорил бы, я б тебя и не заметила б вовсе. Ты видишь, вон тетя Дуся цветы тут посадила, дядь Митя скамьи сделал, все чтоб красиво здесь было, а такие увальни, как ты, сидят и плюются.
– Да отвяжись ты от меня, репей!
– От репея слышу!
С этими словами Мотя забежала в открытую дверь конторы, через минуту, как вихрь, оттуда вылетела с огромным веником в руке. Подбежав к Грише, она, запыхавшаяся, выпалила:
– На-ка, подмети за собой!
Гриша взглянул в глаза этой сумасшедшей девчонки. Перед ним стояла красивая черноокая дивчина с косой по пояс, щеки ее отливали зарницей, черные глаза не терпели возражений, руки крепко протягивали веник. Гриша даже не понял, как начал заметать шелуху и, управившись с мусором, протянул ей веник обратно.
– Молодец! – невозмутимо сказала Мотя и побежала с веником обратно в контору.
Скоро она вылетела оттуда с телогрейкой в руке и проходя мимо Гриши, строго сказала ему:
– Смотри, не сори больше, а то всю жизнь только и будешь мусор выметать!
Поражённый такой наглостью, Гриша спросил:
– Так ты Мотя, а живешь где?
– А тебе зачем?
– Да так, просто, – замялся Гриша.
– Да здесь я живу, тебя как зовут?
– Гриша.
– А живешь ты где?
– В Смирновке.
– А, так ты нашенский, а чего так соришь? У вас в Смирновке грязь, что ли, кругом?
– Че ты придралась, не грязней, чем в Новосельском, поди.
– Как же не грязней, ты же там живешь, ты, кстати, чей будешь?
– Василия Афанасьева сын, а ты?
– А мой папа председатель Новосельского сельсовета Клименко, слыхал, наверное.
– Слыхал, конечно, так ты его дочь, а…
– А что, не похожа?
– Не знаю.
– Ну, ладно, Гриш, пора мне, ты забегай, если что. Пока.
– Пока, – ответил Гриша, провожая ее взглядом.
Мотя удалялась быстрым шагом по центральной улице усадьбы. Гриша сел обратно на скамейку и потянулся было за семечками. как вдруг ему стало как-то неловко от своего желания, и он резко перехотел щелкать семечки здесь, у конторы. Сознание вновь и вновь прокручивало эпизоды разговора с Мотей, перед ним всплывало ее раздраженное, но очень красивое лицо. И он поймал себя на мысли о том, что ему хотелось бы ее увидеть вновь. Вот егоза, думал он, прям командир такой, куда деваться. Ход его воспоминаний прервал агроном:
– Гриш, ну что, заскучал, поди? Пошли на склад, бумаги я получил, надо забирать подводу.
И они зашагали в сторону склада.
– Теперь, если что, сам будешь