Скалясь, с грозным видом, Бальтазар поднялся с колена, сжимая сверкающий потусторонним чёрным заревом обсидиановый блестящий клинок. Он пронзительно своим фиалковым взором вглядывался в лицо удивлённого и озлобленного потерей оружия архиепископа.
– Вот тебе и сила Лакримарума… нет больше Копья Вотана, – из своей колесницы заявила Немезида Анфисе и Альберту.
– Отец! – прокричал Локи, ринувшись с армией чудовищ прямиком к месту трагедии.
Вишапы, гидры, змеевидные драконы, стаи виверн гурьбой сопровождали потрясённого бога обмана, не замечавшего сейчас ничего, кроме ржавых остатков некогда величественной реликвии, принадлежавшей его приёмному отцу. Локи бросился на некроманта, собираясь ударить узорчатой перчаткой с торчащими штырями и декором в виде совы с двумя рубинами в глазах. Но ловко развернувшийся Бальтазар треснул лезвием своего чёрного клинка прямо по кулаку…
Перчатка треснула и распалась на части, опав кусками уродливой ржавчины. А рубины в полёте тускнели и чернели, обрушившись пеплом, чьи две малюсенькие горстки тут же развеял слабый поток пронёсшегося рядом ветра. Шут встал, как вкопанный, дрогнув губами, веками, вглядываясь рептилоидными глазами в рассыпавшийся артефакт и просто не веря тому, что видит. Ещё одна реликвия была уничтожена.
Локи попытался поднять упавшую верхнюю половину отцовского копья, но не смог. Проржавевшее копье распалось в его пальцах на несколько кусков, частично раскрошившись на ещё более мелкие части. Торчащий обломок повёл себя так же. Остатки копья нельзя было даже вынуть. Артефакта попросту больше не существовало ни в одном из планов реальности.
– Не-е-е-е-е-ет! – расставив руки в стороны, громко закричал рыжий плут в небо, преисполненный боли, обиды, гнева и разочарования.
Далеко в Империи же, в столице Селестии, в здании с закрытыми окнами всего при одном подсвечнике, что едва-едва освещал узорчатый длинный стол, по центру которого и располагался, заседали несколько хорошо одетых господ. На лице каждого из них была белёсая маска животного.
Но каждое изображение звериной морды было искажённым, утрированным, довольно жутким и совершенно не детским. Отнюдь не для праздника-маскарада. Увидь ребёнок изображения такого зайца, свиньи, осла и других – беднягу бы явно надолго стали мучить ночные кошмары.
Единственным, кто стоял, был мужчина в тёплом фиолетовом кафтане с ромбовидным тёмным рисунком. На голове у него красовался чуть сдвинутый назад берет, а на лице была рогатая маска чудовищного козла, больше похожая на скалящийся череп. Особенно с пустыми глазницами. Сквозь них этот молодой мужчина желтоватым взором оглядел всех собравшихся, что повернулись к нему, слева и справа.
Из открывшейся, похожей на вытянутый огромный зрачок, серебристой расщелины портала вышагал старик-чародей в мантии и с маской эдакой «хищной» скалящейся лошади. Он занял единственное пустующее