– Сколько, Семёныч? – спросил подполковник, едва утихла пальба.
– Первый стрелок – сто семьдесят четыре, второй – сто шестьдесят два, – отозвался «судья», закончив подсчеты.
– Да-а. Слабоват ты, Паша, против меня, – с довольным видом констатировал Иван Николаевич. – Дважды в молоко засадил. Учиться тебе еще и учиться.
– Я просто не тренировался давно, – пробурчал в ответ капитан. – А так я не меньше двухсот выбиваю. Как правило.
– Угу, ты еще про плохого танцора анекдот расскажи, – рассмеялся Ходырев и повернулся к нам со Смирновым. – Ваша очередь, товарищи… эээ… курсанты и офицеры.
Михаил и я заняли свои места на огневых позициях. Дождались, пока поменяют мишени, после чего не спеша снарядили пээмовские магазины и изготовились к пробной серии.
– Поехали, – отдал команду Семёныч.
На пристрелку ушло чуть меньше тридцати секунд. Медлить особого смысла не было. Судя по результатам, показанным предыдущей парой, оба макаровых казались вполне надёжными. Оставалось лишь поправить прицел и приноровиться к отдаче.
– Первый стрелок – три шестёрки по кругу, восемь – в голову, четыре семёрки – внизу, – сообщил Семёныч, рассмотрев в «трубу» мишень Смирнова.
Результат, в общем-то, неплохой, в первую очередь, говорящий о том, что целился Михаил правильно – разброс в пределах рассеяния.
– Второй стрелок, – «судья» на секунду замялся. – Хм, хорошая кучность. Две восьмёрки, четыре семёрки, две шестёрки. Все в нижней части.
«Ага, понятно. Линию прицеливания надо сместить повыше».
– Готовы? – вновь прозвучало от судейского столика.
– Готов… Готов…
– Огонь.
На три зачётные серии, по трём отдельным мишеням и с учётом перезарядки, мы потратили около двух с половиной минут. Об этом нам «сообщили» часы, висящие над судейским столиком.
– Сто семьдесят девять. Неплохо, – объявил Семёныч результат Михаила.
Действительно. Выбить из макарыча столько очков (в среднем по семь с половиной на выстрел) сродни подвигу. Послушаем теперь, что у меня.
– Мать моя женщина, – удивлённо пробормотал «судья» секунд через двадцать, отрываясь от смотровой трубы. – Двести двенадцать очков, как с куста.
– Сколько, сколько? – усомнился Иван Николаевич.
– Двести двенадцать. Если не веришь, можешь сам посчитать.
– Я лучше на месте проверю, – подполковник махнул нам рукой и направился в огневую зону, к мишеням.
Мишени, пробитые пулями из моего ПМ, он изучал долго и весьма тщательно. Причём, изучал не один. Смирнов с Кривошапкиным тоже не утерпели и тоже перебрались к мишенной линии. В зоне подготовки к стрельбе остались только я и Семёныч. Я – потому что был уверен, что отстрелялся неплохо. Он – потому что всё уже подсчитал.
– Ну ты и снайпер, Андрюха, – цокнул языком Павел, возвратившись на линию огня.
– Да уж, – покачал головой Ходырев и, хитро прищурившись,