Однако же, он не был ни Штирлицем, ни Джеймсом Бондом и не умел заметать следы и уходить от погони. Карен Гургенович с лёгкостью вычислил его маршрут и последовал за ним в прекрасный южный город Сочи.
Карен Гургенович оказался феноменальнейшим глупцом: он не учёл аппетиты эскортницы. Элен почуяла наживу и отправилась вслед за профессором и его помощником.
Глава третья. Древняя сутра Алмазного Огранщика
Елена Сергеевна начала постепенно выходить из состояния стресса, в который повергла её гибель пожилого учёного.
Поначалу она «шифровалась»: выходила из дома то в образе старушки с палочкой, то напяливала на себя парики, которых закупила в количестве пяти штук разной длины и окраски, меняла наряды, как заправская модница, что не ускользнуло от взглядов бдительных соседей.
– Елена, ты, часом не влюбилась? – спросила её однажды вездесущая Машка из квартиры напротив.
– Вы, Мария Захаровна, думайте, что говорите. В моём-то возрасте, – оскорбилась Елена Сергеевна.
– Да ладно! Вон Пугачёва с Галкиным….
– Пугачёва с Галкиным – спецпроект, объект для подражания. У меня нет такой известности, чтобы служить иконой стиля. Да и желания так надрываться тоже нет.
– А чего же ты вырядилась так?
И тут Стрельцова и впрямь осознала, что «так надрываться» ей ни к чему – никто за ней не следил, никакое таинственное Управление и никакие «люди в чёрном». Кому она нужна? Ну стала невольным свидетелем покушения на человека, возможно даже и убийства – выяснить точно факт смерти Учёного секретаря и профессора Ивана Ивановича Шестова тысяча девятьсот тридцать седьмого года рождения, ей так и не удалось. Ни в моргах, ни в больницах его не обнаружилось.
И Елена Сергеевна занялась своим любимым делом. А именно – всесторонним изучением влияния на человеческую психику смены сценических образов, которой требует профессия актёра.
Разбирая свои дневниковые записи, она натыкалась на свои весьма иронические высказывания об актёрской участи, вроде этого: «актёр ролей не выбирает, он в них живёт и умирает».
Поэт Александр Кушнер, написавший своё стихотворение
«времена не выбирают, в них живут и умирают» ещё в 1978
году, явно не подозревал, что и актёрам эта мудрая фраза
пригодится.
А, впрочем, как же ей не пригодиться, если «весь мир – театр». Тут уж Шекспир постарался и дал своё определение.
А вот о жизни человеческого духа на сцене сокрушался Станиславский. В его времена это было, конечно, актуально, в связи с различными творческими поисками некоторых режиссёров. Но как бы он сокрушался теперь, узрев, к примеру, на подмостках абсолютно голых мужчин, писающих в партер! Самое удивительное то, что на подобные творческие изыскания ходит зритель! И даже, говорят, иногда аплодирует.
Но Елена Сергеевна старалась