Как-то раз, когда Гриша восседал, словно султан, на своей койке в окружении навестивших его парней и девчонок во главе с Олей Кудрявцевой, в палату в неурочный для себя день и час вошла Тоня. Гриша столь искренне обрадовался её неожиданному визиту, что всем сразу стало ясно, кто завладел его сердцем. Ребята с любопытством разглядывали гостью своего товарища, немного растерявшуюся от такого количества устремлённых на неё глаз. А девочки всё, как одна обиделись на неблагодарного Митричева и ушли, полоснув счастливую соперницы завистливыми взглядами.
Возбуждённо-радостный Гриша, не отводя восторженных глаз от Тони, пожимал на прощанье руки парням, а о девочках, и думать забыл. Оставшись вдвоём – один из Гришиных соседей куда-то ушёл, а другой, укрывшись одеялом с головой, мирно спал, несмотря на гвалт, стоявший в палате, – они, молча, смотрели друг на друга и улыбались. Да и к чему слова, когда взгляды их были красноречивее всяких слов!
Тоня спохватилась первая и стала перекладывать из сумки на тумбочку, стоявшую в изголовье Гришиной кровати гостинцы. Яблочки нового урожая с едва покрасневшими бочками, разноцветный мармелад в кульке из серой бумаги, арахисовую халву в железной расписной коробке, розовые и белые дольки зефира.
Кроме сладостей, коими Тоня из раза в раз баловала Гришу, заботилась она и о его духовной пище. Ветхие, с засаленной обложкой книжки «Нового мира», где на протяжении трёх уже лет печаталась шолоховская эпопея «Тихий Дон». Журналы эти принадлежали семейству Тони, и Гриша читал их не спеша, а вот зачитанную до дыр «Как закалялась сталь» она взяла в библиотеке. На книгу эту, оставившую в душе Гриши неизгладимое впечатление, выстраивались очереди, и библиотекарь ревностно следила за тем, чтобы читатель возвращал её в точно обозначенный в циркуляре срок. Гриша прочёл её залпом, за полтора дня и теперь с благодарностью возвратил книгу заботливой девушке. А пока она убирала её в сумку, аккуратно перелистывал страницу за страницей журнала, предвкушая захватывающее чтение.
– Тебе вставать уже можно? – спросила Тоня, усаживаясь, как обычно, на краешек кровати.
– Можно, но дальше палаты меня не выпускают пока. А что?
– Нет, ничего, просто в вестибюле мои родители… Я позову их, ладно?
– А зачем? – невпопад спросил опешивший Гриша.
Тоня улыбнулась.
– Должны же они тебя поблагодарить! Они и так переживали, что раньше прийти не могли – папа был в долгой командировке, только вчера приехал, а послезавтра снова уезжает. Я маму вообще-то приводила, но тогда ты был без сознания… Так я скажу, чтобы они пришли, ладно?
Гриша чувствовал себя неловко. Ну, к чему эти благодарности! Он думал, что они как всегда посидят вдвоём, поболтают, что он будет опять держать её маленькую ладошку в своей руке, а тут – родители…
Тоня, угадав, что происходит на душе её храброго заступника, одарила его одной из своих очаровательных улыбок.
– Они