Зольтер попал лицом в растянутую между деревьями паутину и, отплёвываясь, отряхиваясь, сказал:
– Если Саймону так легче? А вы его еще больше травмируете. Относитесь ко всем причудам спокойней.
– Отлично, – вздохнул Мартин Вейс недовольно. – Мой сын – шизофреник… Ты это хочешь сказать?
Золотский промолчал, со страхом ища на себе паука, но того не было.
– Ему нужно понять, что нельзя зацикливаться на прошлом, – злился барон Вейс. – что нужно отпустить ситуацию…
– Кто бы говорил. – Ухмыльнулся Зольтер, пытаясь его образумить. – Вспомни себя.
Мартин Вейс резко остановился:
– Я – не лучший пример.
– Ты пытался свыкнуться с мыслью, что жена мертва. Вел себя, как затворник! – напомнил Золотский, говоря это с укором. – Мы давно знакомы, еще с того времени, как вы встретились. Я – свидетель всех событий.
– Столько лет в топку, – уныло кивнул его друг, и эльф понял, что тот стыдился.
– Тогда, что же ты требуешь от сына?
– Я.. я просто хочу, чтобы Саймон был счастлив. То, каким мрачным он стал, меня пугает. Не проявляет к жизни никакого интереса.
Зольтер смотрел на барона с сочувствием, его золотистые глаза в свете лучей, пробивающихся сквозь ветви, казались двумя солнцами.
– Не знаю, сколько времени нужно, чтобы он снова стал улыбаться. Такие раны заживают очень медленно. Не стоит давить, – советовал он.
– Ты прав. – Согласился барон Вейс. – Я был строг. Саймон меня ненавидит.
– Не сказал бы, прояви терпение, старайся не кричать, когда найдется. Скажи, что не хотел обидеть. Попытайтесь все обсудить.
Как же Зольтер ненавидел, когда дурацкие мошки путались в волосах, жужжали возле ушей. Еще и комары, укусы которых очень чешутся, и хочется расчесать себе руку до крови. А если муха в ухо залетит!..
– Как ты думаешь, он воспринимает меня, как папу? – спросил Мартин Вейс с хандрой в голосе.
– Не знаю, думаю, только твой сын сможет ответить на это, – вот уж у кого и спрашивать, так – у Саймона.
***
В лесу вечером заметно похолодало. Стемнело довольно рано, и Саймон с Сулитерией решили устроить привал под раскидистым дубом, на небольшой полянке, заросшей клевером.
Интересно, рос ли здесь четырехлистный, и поменяло ли это бы хоть что-то в его судьбе? Наверное – нет.
Они материализовали себе спальные мешки, Саймон разводил костер с помощью веток и магии, пока Сулитерия доедала последнюю котлету, украденную из ближайшей деревни. Та, конечно же, была холодной.
…Пока он отвлекал на рынке торговку, рассказывая небылицы, Сулитерия с помощью телекинеза незаметно переправила к себе в сумку несколько котлет. Останавливаться на ночь в деревне они не решились. Не было денег на ночлег. А размещать путников просто так, мало кто согласится. Да и внешний вид, особенно наряд Сулитерии, не вызывали у людей желания общаться. Саймон вообще думал, что если они из деревни поскорее не уберутся, люди погонятся