Теперешние властолюбцы слабы духом и похожи на тараканов, готовых в любой момент разбежаться в разные стороны с жирными кусками.
– Но их же … выбирали…
– Чем становишься старше, тем понимаешь самое важное в жизни…Не покривить душой перед собой…близкими своими…прошлым…перед людьми, которые доверились.
Я часто вспоминаю свою бабушку…маму…отца… В них было больше силы и воли… из-за искренней веры.
Андрей знал, что она не была верующим человеком, не посещала соборы или церковные службы, но связь с православными традициями и обрядами осталась в ней с детства.
На вопрос об отношении к вере в Бога запомнились ее слова:
– «Православие неотделимо от России и я впитала его от моей любимой бабушки, папы и матушки, истинно верующих людей. Из моей памяти нельзя вырвать непередаваемую благость золотого блеска куполов стоящей неподалеку от нашего дома Сретенской церкви, ее прозрачного и животворящего звона колоколов. В самые трудные минуты именно эти воспоминания просветляли и обогревали душу. Но это какая-то другая жизнь, которая ушла вместе с далеким детством.
И даже теперешние лица и голоса служителей церкви совсем не те, что посчастливилось увидеть и услышать, когда родители мои были молодые, полные сил и такие красивые».
Андрей не раз сам ловил себя на мысли об этих глубинных истоках. Когда он попадал в храм, многое было непонятно, но соборная архитектура, тихие лики образов, казавшиеся с виду мрачными, надолго оставались в памяти. Особенно сильное воздействие у него вызывала икона Божьей Матери. Никакие идеологии и глубокие размышления не могли заменить ее глаза, кроткие и непобедимые. И он воспринял как что-то похожее и идущее сверху, когда несколько лет назад вот также, сочувственно взглянув, Надежда Петровна тихо, но с твердой ноткой в голосе произнесла:
–«Милый Андрюша, попробуйте это описать… Мне кажется, должно получиться…».
Всю свою сознательную жизнь Андрей не слышал от своей матери, чтобы она называла Надежду Петровну по имени и отчеству, а всегда только «Наденька». Так всегда заочно звал ее и Андрей, да и все в его семье, включая пятилетнюю дочь. И это имя мягкое и ласковое подобно тому, как зовут любимого ребенка, несмотря на возраст, удивительно подходило.
Наполненный многочисленными внуками ее дачный дом был похож на муравейник. Она с интересом и неподдельным энтузиазмом ухаживала за всеми. Природная непосредственность, стойкость и безмятежность сохранила ее душу молодой и она продолжала чувствовать себя свободной от старости. Эта позиция прочно существовала в ней в виде непреклонной истины.
И так естественно звучали ее слова:
–«Я уже в довольно