Васо: Это тьябья явреи обрезать научили, да? Пытается откусить кончик сигары и берёт Симону за руку.
Васо: Симонэ, солнцэ моё, улыбнысь мнэ! Завтра будэм море плавать! Сэйчас мэня тут трогай, да? Чувствуэшь, конь на дыбы встал, на волю рвётся! О-о!
Симона, нервно хихикнула, а Васо хохотал так, что сигару уронил. Давясь смехом, с ужимками комика он взял с тарелки краба и стал поочерёдно отрывать ему конечности, приговаривая тонким голосом, якобы, краба: Ай-яй-яй, нэ надо рвать лапки. Нэ кушай мэня, Васо, нэ дэлай так!
Симона (досадливо морщится): Оставь краба в покое!
Васо окончательно расхулиганился: Ладно, нэ буду ему лапки рвать! Тьябья хочу я! Трогай мой красавэц! Аалле уоппа! Грузин вмиг притянул маленькую ладошку к вздувшейся ширинке. Симона покраснела под гримом, но такова была вся киношная жизнь, которая ещё и не то ей готовила. Васо с таинственным видом извлёк из под стола белую коробку в красных сердечках, опоясанную лентой.
Симона: А что там?
Васо: Сюрпризный паадарок.
Симона: Ну что там, Васо?!
Васо: Лэнту развяжи, да?
Развязав ленточку, Симона извлекает черное кружевноё бельё. Мечта эротомана. Чёрные трусики, красный лифчик, короткий пеньюар. Симона не скрывает разочарования: Васо сделал подарок самому себе.
Васо: Прымерь, если большой – мэньять будем.
Симона: Нет уж, сам носи, милейший. Эта похабель не входит в мои планы.
Васо: Солнцэ, что я должен сдэ-элать, чтобы твои планы мэньять на мои планы? Ах, ха-ха.
Не получив ответа, хохотун наливает вино себе и даме сердца. Поднимает бокал и быстро-быстро говорит что-то страстное по-грузински, потом возвращается к своей версии русского: Я пью за жэнщину, са-амую красивую в моей жызни! Дай Бог мнэ здоровья, чтоб дэлать ей дэтей, таких же красивых, как она, и таких же тооо-олстых, как я! – Васо вдруг резко переворачивает бокал, прижав ободок к ладони, и ловко пьёт из оставленной щели. Потом объявляет цирковой номер: Внэмание-внэмание! Смэртельный номэр. В Москвэ дэмонстрырую впэрвые. Пэдиков, цыников, слабо-слабонэрвных па-апрашу удалиться! – С традиционным кличем «алле-уоппа» Васо неожиданно для своей комплекции садится на шпагат. Полный Кавказ!
Симона: Ах ты, гимнаст толстый, такие способности скрывал! Так и быть: примерю подарочек. А носить не обещаю!
Забрав коробку, Симона удалилась в ванную готовить свой выход. Васо схватил камеру, прицелился на дверь. Явление рыжего чуда в чёрно-красных кружевах ввергло его в ступор.
Симона повела плечом, пеньюар скользнул на пол. Сквозь полупрозрачный лифчик крупные соски, как глаза хищника, уставились на визави. Симона повернулась аккуратнейшей попкой, чуть шевельнулась, и Васо вскочил с дивана. Но раздался противный телефонный звонок.
Раз и пропало
Симона нехотя взяла трубку:
– Алё, слушаю.
Трубка ответила голосом шефа:
– Симона, вечер добрый! Ммм-да, не хочется, но придётся тебя огорчить.
– Ой, не надо, Пётр Сергеевич!
– Сам