– Вы переливаете Соно кровь? – догадалась Юри, посмотрев на перебинтованный сгиб локтя Эвона. – И кровь… твоя?
Она знала, что Эвон умолчит об этом так же, как молчал о состоянии Соно все эти дни. Не дожидаясь ответа, Юри вздернула рукав его помятой рубашки. Сгиб локтя был перемотан тряпкой, через которую проступили следы крови.
– Эвон, Незримый тебя ослепи! – разозлилась Юри.
Тот лишь тяжело вздохнул, посмотрев ей в глаза.
– Не кричи, мышонок. Весь дом перебудишь.
– Ты видел себя? Трупы выглядят живее! – Юри и не думала замолкать.
– Да? А мне кажется, в белой коже есть свой шарм. Такой изысканный и благородный цвет. Я теперь как настоящий принц.
– Эвон!
– Из всех ныне живущих никто не уступает мне в красоте, а уж мертвецов своей белоснежной улыбкой я тем более превзойду.
Эвон растянул губы в широкой улыбке и подмигнул Юри. Он попытался было встать, но та дернула его за руку – и травник с грохотом упал на пол.
– Сил в тебе не поубавилось, – потирая бедро, прошипел от боли Эвон. – Может, уже и настойка не нужна?
– Ты можешь быть серьезным хотя бы сейчас? – Юри скрестила руки на груди. – Тебе становится хуже.
– Я не только красивый принц, но и лучший лекарь Схиалы, – улыбнувшись, подмигнул Эвон. – Поэтому не смей сомневаться в моих методах врачевания.
– Дай мне помочь Соно. И тебе. Возьми мою кровь.
Юри наконец почувствовала прилив сил: беспомощность, порождающая чувство вины, медленно покидала тело.
– Нет, мышонок.
– Почему?!
Эвон достал из поясного мешочка бутылек и чистый лоскут ткани, который тут же смочил приятно пахнущей жидкостью. Аромат цветов и мяты, смешавшись с запахом тлеющих дров, напомнил Юри о детстве и общественной бане, в которую ее водил отец. Арасийцы любили мяту. Они не только добавляли ее в чай, который пили после купания, но и кидали измельченные листья мяты на горячие угли, чтобы расслабляющий запах сильнее раскрылся.
– Почему? – повторила Юри, наблюдая за Эвоном.
Он взял ее руку и, расстегнув пуговицу на манжете, закатал рукав. На тонких порезах, оставленных когтями теней, заиграли еле уловимые блики затухающего огня.
– Почти затянулись, – будто говоря сам с собой, прошептал Эвон.
Он прижал мокрую ткань к ране – и ее защипало. Юри хотела выдернуть руку, но Эвон не позволил.
– И все-таки тебе нужно научиться терпению.
– Соно говорил то же самое, – улыбнулась воспоминаниям Юри.
– А ты настырная, не слушаешь даже его. – Эвон коснулся другого пореза, и от боли