Потому и нельзя торопиться со взятием Петрограда, а приступить к нему не ранее середины лета.
Вообще-то когда именно немецкий натиск на Западном фронте должен ослабнуть, Голицын не помнил. Как он ни тёр переносицу, вспомнить не удавалось даже месяц. Однако по логике получалось, что где-то во второй половине июля, никак не раньше.
Но обо всём этом господам регентам говорить нельзя. Мигом взвоют. Дескать, наш священный долг помогать союзникам. А про окончание войны этой осенью и вовсе поминать не стоит – сразу на смех поднимут. Доказательств-то у Виталия никаких.
Оставалось промямлить о необходимости сосредоточить главные усилия для укрепления обороны северной ветки железной дороги, ведущей из Петрограда к Романову-на-Мурмане, где в порту скопилось огромное количество стратегических грузов, привезенных по союзным поставкам. Дескать, все они могут быть использованы большевиками при обороне Петрограда, если не позаботиться о надёжной защите как города, так и порта.
Ну и упомянуть про то, что Каппель ещё не полностью замкнул кольцо окружения с восточной стороны.
А кроме того не решён вопрос с Балтийским флотом. Если морячки-братишки начнут гвоздить по Петрограду из орудий главного калибра мало никому не покажется. В том числе и мирным жителям.
Однако повезло, удалось уговорить. Да и то в первую очередь потому, что Николай Николаевич на наступлении особо не настаивал. Коль главкомом остался Марков, то и впрямь ни к чему спешить. Наоборот, задержка на пользу, авось в дальнейшем все-таки удастся возглавить наступающую армию.
Однако случая великий князь не упустил, выдав ехидную реплику.
– Чего же вы опасаетесь при наличии столь победоносной армии, коя, как вы уверяете, не проиграла ни одного сражения?
– Всё так и я от своих слов не отказываюсь, – невозмутимо подтвердил Виталий, – но вспомните Ватерлоо и сразу поймёте, что войну выигрывает тот, кто одолевает в последней битве. Именно потому её надлежит как можно тщательнее подготовить.
– У нас на фронте сие промедление назвали бы не иначе как трусостью! – поучительно заявил Николай Николаевич, обращаясь к Алексею.
Стремясь сохранять хладнокровие, Голицын молча терпел предыдущие нападки великого князя, но всякой выдержке есть предел и Виталий сорвался, огрызнувшись:
– Дело рядового воина – стремиться в бой, дело командира – не торопиться попусту. Вы, великий князь, вроде в недавнем прошлом главнокомандующий, но ныне рассуждаете подобно простому солдату.
С возвратом незаконно захваченных земель их прежним собственникам бывших великих князей также подстерегала неудача. Голицын хладнокровно заявил, что слово государя – золотое слово. Посему всё надлежит оставить во исполнение клятвы, даденой им в Оренбурге. Отныне и впредь