– Прости, – покачал головой Квентин. – Не сегодня.
– Я спою, – вмешался Ансельм. – Мне не жалко.
И вновь запел.
– В твоём влеченье роковом
Бессмысленность грядущих суток,
И жизнь плывёт на лодке утлой,
Оставленная на потом.
Потом весною расцветут
Сады в вишнёвом одноцветьи,
Плоды в ненаступившем лете
Кому-то сладость отдадут,
И только горечь на губах
Твоих продержится немного,
И жизнь пройдёт, и слава Богу,
Всей сединою на висках.
И болью выдох или вдох
Отобразится в чёрной тени
Остывшего сердцебиенья,
А в окнах дьявол или Бог,
И не понять, молчать о ком,
О ком молчать в ночи бессонной.
Ты будешь жить потусторонне
В своём влеченьи роковом…
Ближе к середине песни Квентин заметил, что внимательно слушавшие бойцы начали клевать носами. Одни просто закрывали глаза и роняли головы на грудь. Другие зевали, потом укладывались на матрасы, набросанные на дощатые настилы, и засыпали, как младенцы, с мирными и добрыми улыбками. Шагал, сидевший у стола, уронил голову на руки и размеренно дышал. Кошка обняла сумку с красным крестом. Дольше всех держался Пушкин, щипавший себя за руку и протиравший до красноты глаза, но в конце концов, сдался и он, откинулся на стенку и негромко захрапел.
– Что это? – удивлённо спросил Квентин. – Это твоя песня так подействовала?
– Вот это было обидно, – поморщился Ансельм. – Обычно от моих песен люди не засыпают. Тут нужно искать другую причину…
Бесшумно отворилась дверь.
На пороге стояла женщина, одетая обычно для этого мира – зелёный камуфляж, берцы и вязаную шапочку. Только в отличие от ополченцев Шагала, вся её одежда была новенькой, будто только что купленной. Ни пятнышка грязи, ни прожжённой дырочки от упавшего уголька, ни наспех застёганной прорехи. Лицо её… Ну, как описать словами идеал? Даже самый строгий критик женской красоты не смог бы придраться ни к единой чёрточке во внешности незнакомки. Квентин задохнулся от восторга, а Ансельм… Ансельм просто остолбенел. Так мышь впадает в оцепенение при виде гадюки.
– Квентин де Грие и Ансельм де Турье, – проговорила красотка, глубоким голосом. Она не спрашивала, она утверждала и не ждала подтверждения или опровержения. – Неразлучная парочка. Вы-то мне и нужны.
Друзья молчали. Не нашлись с ответом. Да и что сказать? Если такая красавица утверждает, что ты ей нужен, остальное уже не имеет значения.
– Хотите вернуться обратно, в свой мир?
В три шага она оказалась посреди блиндажа.
– Хо… – Ансельм закашлялся. – Хорошо бы…
– Если хотите, я вам помогу. Но и от вас мне потребуется кое-какая помощь.
– Приказывайте, госпожа! – воскликнул музыкант. – Кстати, как к вам обращаться?
– Можете называть меня Аделиной.
– Просто Аделиной?
– Да,