Джанни сглотнул и пару раз тяжело вздохнул.
– Хорошо. Я с тобой.
Поретти сполз на ступеньки и залился слезами, но стоило журналистам спуститься по лестнице, как он побежал следом, словно верный лакей.
– Не бросайте меня здесь одного. Пожалуйста.
На последней ступеньке они остановились и внимательно осмотрели свисающие простыни, колонны, грязные чаны – ждали, что в любой момент кто-то может выскочить из темноты.
– Ладно, прорвемся, – хмыкнул Этторе. Хотя и сам в это не верил.
Не говоря ни слова, они пошли к тому месту, где исчез Айеби. Вздрагивали при каждом скрипе, чертыхались каждый раз, когда приходилось идти по темным боковым переходам, выходившим в главный коридор. То и дело поднимали глаза к трубам на потолке. Но когда Поретти заговорил о ребенке без лица,
Это действительно был ребенок? Они и правда это видели?
Этторе одним взглядом заставил его замолчать.
Заметив при свете камеры в углу какую-то груду – судя по всем, груду костей, – они не стали останавливаться и разглядывать ее, а молча прошли мимо. На колоннах виднелись красноватые подтеки – отложения соли.
– Смотри… там что-то блестит, – вдруг сказал Джанни. Метров через двадцать, за дверями в перегородке, они увидели у задней стены лестницу с низкими металлическими перилами. Однако надежды, что она выведет их на поверхность, тут же рухнули: ступеньки шли вниз, все глубже и глубже, и присмотревшись, Этторе с Джанни разглядели внизу лестничную площадку и еще один пролет.
– Мы никогда не выберемся отсюда, никогда… – запричитал Поретти, но тут же получил тычок под ребра от Этторе. Потом журналист перегнулся через ограждения и попросил Джанни посветить вниз.
– Боже мой…
Запах. Не очень сильный, едва уловимый, который поднимался из недр «Жаворонка» и щекотал ноздри. Этот запах он чувствовал только один раз в жизни, и, узнав его, отшатнулся, словно получил пощечину. Воспоминания перенесли его на лодку береговой охраны, где матрос с печальными глазами говорил,
– Черт, и трех дней не прошло – а посмотри, что с ней сделала вода…
а он с отвращением наблюдал, как поднимают на борт раздувшееся тело безымянной женщины…
Запах неутомимого моря, запах соли, которая обжигает ткани и слизистые…
Джанни присел на корточки, колени захрустели. Потрогал пальцем какую-то штуковину, висевшую на перилах.
– А это еще что? Ну и дрянь!
Только тогда Этторе заметил, что к перилам лестницы проволокой прикручены непонятные предметы, и подошел поближе, чтобы их рассмотреть. Они были привязаны через равные промежутки вдоль всего поручня, дальний конец которого тонул в темноте. Связки косточек, разноцветные ленты, ракушки, камни, скелеты каракатицы, щепки и еще какие-то странные штуковины, обвитые веревками и водорослями.
– Как думаешь, что это? – с ужасом спросил оператор.
– Ну… талисманы, наверное. Какие-нибудь амулеты. Подношения богам. Откуда мне знать.
– Мы в дерьме,