Нет, я не улыбался. Я помнил некоторые вопросы Александра. Не помнил только книжки, в которой об этом читал.
«Как стать богом? – спрашивал завоеватель. – Сделай то, что не под силу человеку» – отвечали Махатмы.
Еще один вопрос засел в памяти. Александр спросил:
«Что было раньше – день или ночь?»
«День был раньше на один день» – ответили мудрецы.
«Трудный ответ» – прокомментировал Александр.
«На трудный вопрос» – невозмутимо отвечали мудрецы.
Да, я рассказывал об этом Вадиму. Тогда я помнил все девять вопросов и ответов. Десятый действительно был, или потерян, или намеренно опущен. Все так.
Вадим, Вадим, друг мой! Как наивно он верил в мои возможности! В нем все еще оставалась его детская восторженность. Я разберусь… Я сумею сделать… Вряд ли я сумею даже, как он говорит, пройти его путь. Да и стоит ли? Если он так уверен в том, что ничего не изменить… Нет, он уверен, что я-то, как раз, изменить смогу. Святая наивность…
Увы, я не тот неустрашимый Нико из захватывающих боевиков! Я Никодим, хреновенький специалист по разоблачению, так называемых, аномальных явлений. В чем я смогу разобраться?! Ну, ладно, пусть в аномальных явлениях я разбирался почти всегда. Но тут, если я правильно понял своего друга и если он не тронулся умом, явление совсем иного порядка. Не чета стукам в стены, самопроизвольным возгораниям предметов и прочей хреновины, пугающей обывателя. Если считать, что Вадим писал в здравом уме и твердой памяти, то ему открылось, чуть ли ни строение мироздания.
И это знание было таким страшным, и его стерегли такие – кто? личности? – что Вадим уверен в своей скорой гибели и невозможности изменить ход событий. И он надеется только на меня. С чего он взял, что меня вообще заинтересует эта тема? Нет, тут он прав, конечно. Тема заинтересовала…
Я вспомнил наши дискуссии на кухне, за кучей бутылок. Ленка уходила спать, а мы до утра спорили о том, как спасти мир. Собственно, большого спора и не было. Я говорил, а Вадим только иногда осторожно не соглашался, да и то, вероятно, только для того, чтобы подстегнуть мой пыл. А я, упиваясь своей логикой, говорил о том, что должна работать система. Не человек должен думать о благе общества – нет, человек всегда думает только о себе, о своей семье и это естественно. История знает, конечно, несколько личностей, которые, вероятно, думали о благе человечества, но все это исключения – человек должен заботиться о себе! А система – демократическая система построения общества – должна отрабатывать таким образом, чтобы человек, работая на себя, работал и на все человечество. У нас, говорил я с кислой миной, такая система не построена и, возможно, в нашей стране, с нашим народом, никогда и не будет построена. Вадим, помню, возражал – насчет народа. Заступался – люди-де у нас талантливые, только пьют много. И вовсе не зависть основная их черта, а доброта. Смеясь, я доказывал, что доброта у нас направлена только на тех, кому живется хуже, нежели нам.