Первые голубые лучи рассвета выхватили из пурпурных сумерек мокрое от слез лицо поэта:
Она бела и в белое одета;
Убор на ней цветами и травой
Расписан; кудри золотого цвета
Чело венчают робкою волной.
Улыбка леса – добрая примета:
Никто, ничто ей не грозит бедой.
В ней кротость величавая царицы,
Но гром затихнет, вскинь она ресницы.
Сандро Боттичелли. Весна 1482. Галерея Уффици, Флоренция
Полициано оборвал строку. Миг царило безмолвие. Казалось, колыхнулись занавеси и вместе с лучами зари к живым влетела душа Симонетты Веспуччи… Высокий стройный Джулиано Медичи со смоляной гривой волос, обрамлявших чеканное, словно литое из бронзы лицо, подошел к стихотворцу и нежно обнял его. «Ты сделал невозможное, – проговорил Джулиано, – твои стихи заставили жить среди нас несравненную Симонетту».
Боттичелли задумался. Он стоял в тени глубокой ниши. Художник тяжело переносил ночные дворцовые пиры, хотя любил застолье. Но вот здесь, на вилле Кастелло, он устал от шума, назойливых громких тостов, лести, криводушия – всего того, что сопровождает жизнь любого княжеского двора. Сын кожевника, Сандро отлично чувствовал, что здесь он чужой. Но самое неприятное было то, что живописец слишком остро видел. Иногда ему становилось не по себе от этой беззащитной открытости для его проникающего взора чужих тщательно скрываемых мыслей и желаний. Представьте, сколько наблюдал он зловещих задумок, маскируемых ловкой сладкой улыбкой!
Сандро Боттичелли. Весна 1482. Галерея Уффици, Флоренция. Фрагмент
Стихи Анджело Полициано он слушал далеко не первый раз. Ведь со времени знаменитой джостры – турнира, где победил сиятельный Джулиано, – прошло уже несколько лет. Но Боттичелли не только отлично видел, но и так же все помнил… Да и как можно было забыть великолепный праздник и красавца в ослепительном наряде из серебряной парчи, изукрашенном жемчугом, «принца юности» Джулиано Медичи, и рядом с ним «даму сердца», неповторимую его возлюбленную Симонетту Веспуччи? Не было ничего прекрасней этой пары. Казалось, жить бы им и радоваться. Судьба же решила по-своему. Загадочно, нелепо. Вскоре Симонетта умирает.
Итак, близилось утро. Боттичелли ждала картина, которую он начал и задумал назвать «Весна». Мастерская на Новой улице заждалась хозяина. «Нет, надо бежать», – подумал Сандро и через миг был в парке, окружавшем виллу.
Купол еще сумеречного майского неба опирался на темные башни кипарисов. Над самым горизонтом лучистая звезда встречала зарю. Роса сверкала на листьях, стеблях травы, рассыпалась миллионами искр. Боттичелли брел вдоль зеленых аллей,