– Походу, и правда, с барахолки, – пробубнила она себе под нос, обращая внимание на едва заметный шов на рукаве его белой рубашки. Она вообще не знала, что порванную вещь можно зашить. Ей это знание было совершенно ни к чему. Ведь всегда проще выкинуть и купить что-то новое. А тех людей, у кого на одежде встречались подобные заплатки, Мира всегда автоматически относила к низшей касте. К тем, кто, по её мнению, не достоин внимания.
– Дочь? – переспросил Василий Фёдорович, искренне надеясь, что ослышался.
– Да говорю: с какой барахолки ты вытащил этого урода? – выдала девушка уже более уверенным тоном.
– Немедленно извинись! – горе-родитель мгновенно поднялся с места и уставился на девушку суровым взглядом. – Что ты себе позволяешь?! Ты же его совсем не знаешь.
– Папа, – протянула она. – Зато я знаю его друга. И уж поверь мне, он тот ещё козёл. А если следовать знаменитой поговорке… как там, – она замялась, явно пытаясь вспомнить дословный вариант: – «Скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты». Кажется, так. То есть, этот твой Урод, тоже козёл!
Первое оскорбление Максим благоразумно проигнорировал. После второго пришлось закусывать губу и сжимать под столом кулаки, но после третьего его терпение кончилось.
– Знаете, Василий Фёдорович, – начал он, повернувшись к шефу. – Мне, конечно, очень неприятно это говорить, но, думаю, вы должны быть в курсе, – он замолчал, кинув в сторону заметно напрягшейся девушки мстительный взгляд, в котором так и читалось одно единственное слово: «Выкуси!»
– Что-то не так? – поинтересовался несчастный работодатель. – Максим, не обращай внимания, Мира… – он осёкся, не зная, что же сказать дальше. И как ни старался найти достойное оправдание такому хамскому поведению дочери, так ничего и не придумал.
– Мира обижена на моего друга, Дмитрия, а меня она оскорбляет просто за компанию… прицепом, так сказать. А всё из-за того, что ваша дочь как-то в очередной раз напилась и… затащила Диму в постель, – он снова посмотрел на девушку. Теперь от её насмешливого взгляда из области «я-хозяйка-мира-и-мне-на-всё-плевать» не осталось и следа. Лицо блондинки мгновенно побелело, а в глазах появилась странная мольба. Она взирала на Макса с такой надеждой, что тот уже почти сжалился над ней, но вовремя вспомнил, что жалость в этом случае – плохой помощник.
– Что… – вмиг севшим голосом прохрипел Дубровский. На этом простом слове всё его самообладание благополучно закончилось.
Но Максим не собирался останавливаться. И пусть остатками здравого смысла он и понимал, что поступает не совсем гуманно, и Мира, скорее всего, теперь уже окончательно переведёт его в статус личных врагов, но сейчас