Сдерживая неуместную улыбку, Бентлей коротко кивает. Он не знает нового судью и четырёх его помощников тоже никогда прежде не видел. Как незначительно существование человека и как же быстро всё поменялось с тех пор, как он последний раз был в столице родной страны. Если в какой-то момент Лондон для него был крохотной деревушкой, в которой он не знал разве что бродяг, спящих в сточных канавах, то теперь столица представилась ему своим настоящим именем. Сердце огромной империи, к поддержанию которой он тоже приложил руку.
– Лорд Бентлей Кеннет, – судья обращается напрямую к нему. В водянисто-серых, почти прозрачных глазах, кажущихся совершенно крохотными на жирном сальном лице, сверкает напускная серьёзность, – вы обвиняетесь в связях с лицами, уличёнными в пиратстве, в содействии лицам, уличённым в пиратстве, в измене родине и Его Величеству Королю.
Зал суда взрывается громкими криками. Кажется, что он сотрясается от каждого гневного восклика и окна ходят ходуном от жарких споров и ругательств, разобрать которые Кеннет не в силе. Бентлей вдыхает полной грудью, он расправляет плечи, держа перед собой скованные руки. Кандалы уже натёрли запястья, и он лишь потирает красный след на левой руке.
Ироничнее ситуации невозможно придумать. Он столько лет боролся с пиратством на море, помогал расправляться с корсарами[7] и отправлял их всех – воров и ублюдков – на вечный покой, чтобы сейчас стоять в окружении толпы и слушать, как ему вменяют в вину всё то же, что он когда-то сам вменял в вину другим. Моргана была капером, когда их работа близилась к завершению. Лично подписав каперскую грамоту для неё, Кеннет надеялся, что по возвращении в столицу девушка заблестит в оправе его величия, как прекрасный самоцвет. Надеялся оправдаться перед самим собой, что не нарушает закона и поступает по совести.
Бентлей усмехается, и его смешок тонет в шуме. Он поцеловал пиратку и тогда долго корил себя за это, истязал и порицал, а сейчас глупцы ревут, что он позволил себе грабить собственное государство и порочить всё то, что строилось годами непосильного труда и лишений.
Молоток судьи не сразу успокаивает присутствующих.
– В качестве обвинителя по делу выступает достопочтенный Реджинальд Комптон. Прошу, вам слово.
– Джеймс Реджинальд Комптон, – деловито поправляет Комптон, поднимаясь со своего места.
Сколько самомнения и напыщенности во всей его фигуре, в его медленных, но заранее отрепетированных действиях. По человеку видно, когда он старательно готовился, это не ускользает от взгляда Бентлея. Вот только Комптон переигрывает, и оттого лживо