В противостоянии Швондера и Преображенского много зеркального. Временами они выступают, как близнецы-братья, только не как Каин и Авель, а скорее как Каин и Ламех. Швондер в газетной статье призывает на голову Преображенского карающий меч пролетарской диктатуры. Преображенский хочет то застрелить Швондера, то повесить его. Прямо продолжение гражданской войны. А за что они борются?
При всей неприглядности облика Швондера, его идеалы понятны: это свобода, равенство, братство и социальная справедливость. Москва задыхается от переселения, людям жить негде, а тут буржуй расселся в семи комнатах. Мало ли что он работает: не работает он вовсе, а наживается на пороках человеческих. Для Швондера единственным аргументом является «броня» с высоких инстанций, для него совершенно непонятная и возмутительная. Проще и по современному говоря, «блат» и «крыша».
А вот за что воюет Преображенский? За свой комфорт, за семикомнатную квартиру, за «горячие закуски», коньячок и «новоблагословенную» водочку. Точно так же, как белые генералы в 1918-20 г. Разве они шли за «Веру, Царя и Отечество?» Держи карман шире.
По большому счету, как справедливо указывает И.Л. Солоневич, борьба между красными и белыми носила характер с одной стороны, внутрисоциалистической резни, с другой – последней попытки дворянства удержать свои владения и привилегии. 4 Монархической она не была. Как говорил Троцкий, «Если бы белые догадались выбросить лозунг крестьянского царя, мы бы пропали». Но ничего подобного не произошло, напротив, с монархическим движением в тылу белых армий боролись и запрещали его. Напротив, ряд белых правительств был создан социалистами – эсерами и меньшевиками. Так уж ли сильно отличался эсер Савинков от большевика Ленина? С другой стороны, белые, сменяя красных, первым делом занимались «реституцией собственности», то есть отбирали назад помещичью землю и расправлялись с теми, кто имел неосторожность ее захватить. Как заметил Солоневич: «Хоть бы здесь они были непредрешенцами». Столкнувшись с ужасом красного террора, народ приветствовал белых, но отвернулся от них, когда они стали вести себя так же, как красные, да еще и не обеспечивали порядка: после красных ужасов их встречали с цветами, но «освободители» повели себя так, что их провожали пулеметами. И ничему белые генералы не научились даже в эмиграции. Как вспоминает Солоневич, когда на одном эмигрантском собрании обсуждался земельный вопрос в будущей России после свержения большевицкой власти, один старый генерал сказал: