Муром
Признаться, я скучаю по старым советским поездам. По тем поездам, в которых туалеты превращаются в пейзаж с наводнением, а на стеклах дверей в промерзших тамбурах образуются сталагмиты и сталактиты. В таких тамбурах хорошо пить крепкий чай, и глядеть на проносящиеся мимо неизвестные жизни.
Согласно всем законам Вселенной, соседкой по купе оказывается бодрая бабушка, исстрадавшаяся без общения. По этой причине неиссякаемые потоки ее говорливости обрушиваются на близлежащих людей. Последние вынуждены (выбора нет) выслушивать красочные истории из долгой бабушкиной биографии, вполне художественно перемежаемые кулинарными рецептами и сатирическими выпадами по адресу социальной политики родного правительства.
Чуть меньшим злом оказывается проводник. Почему? Потому что его нет. В другом случае, если звезды складываются особенно удачно, он появляется и присоединяется к пассажирам мужского пола, дегустирующим отвратительный портвейн. Дело чаще всего заканчивается песнями, иногда – дракой, но в данной ситуации это совершенно неважно, так как в памяти участников событий при любом исходе останутся воспоминания о времени, проведенном весело и с пользой.
Таким образом, бабушкино красноречие, помноженное на градусы портвейных пассажиров, делают поездку совершенно незабываемой, почти Событием, определяющим дальнейшую жизнь. Поэтому я скучаю по старым советским поездам.
Один из них однажды привез меня в Муром.
Мое понятие об этом городе находилось на уровне среднестатистического: здесь жил богатырь Илья, а Петр и Феврония совершали подвиги семейной жизни. Багаж, конечно, невелик, но недостаток его может стать для любопытного россиянина одной из причин поездки. Так случилось и в этот раз. Холодным декабрьским утром Муром встретил меня единственным горящим окном в многоэтажке, находящейся напротив вокзала, и красными глазами администратора гостиницы.
Планировка любого древнерусского города кажется хаотичной. И ориентироваться в этом хаосе можно с помощью интуиции. Последняя после некоторого блуждания, как правило, приводит к главным достопримечательностям. В Муроме их немного, несмотря на бесконечность его истории. Ярмарочный шум, подобно Волге вросший в биографию любого поволжского города, присутствует и здесь. Он гудит у церквей, обволакивая их купола и кокошники; нарастает на площадях, где подпевает рекламе; ближе к вечеру он тает в кривых переулках.
Про купола и кокошники следует сказать особо. Муромская древняя архитектура кажется сборником талантливых перепевов московских мелодий. Едва ли найдется лучшее время для знакомства с местными церквями, чем солнечный зимний день. Почему? Изящные кресты на куполах начинают блестеть, как жемчужины; луч света, проникая в мельчайшие уголки внешней поверхности храмов, делает особенно отчетливым каждый декоративный элемент,