Я хорошо так приложился сапогом в печень урода и жалеть его не собираюсь. Заначка оказалась под печкой. Была там ложная доска, под которой и лежало сокровище старосты. По крайней мере десяток серебряных монет в мешочке радовали глаз. Убрал приз в заплечник и кивнул Авдею на выход.
– Не по-христиански поступаешь ты, Демьян, – голос старосты из заискивающего вдруг стал осуждающим. – Людишек барина нашего побил, сынка моего с жинкой покалечил. Ещё и дядьку родного обобрал. Господь, он не простит тебе злодеяний и накажет!
– А Господь простит тебе тётку Степаниду, чьего единственного сына ты в обход обычаев отдал в солдаты? Напомни, отчего она умерла? Не с голодухи ли, что не могла свой надел обрабатывать? Ведь очередь идти в рекруты была твоему младшему. Или дядьку Семёна, коего ты под барские батоги подвёл, и он душу испустил после всех истязаний. А ведь всё дело было в том, что обманывал ты общину…
Я ожидал атаки Авдея и принял его на нож, который прятал за спиной. Староста никогда не был добрым и пушистым. Его подчинение моей воле было обосновано шоком оттого, что дурачок вдруг заговорил как взрослый человек, ещё и помещичьего холопа убил. Но он так и не понял, что перед ним другой человек, а не слабоумный, над которым издевались окружающие последние несколько лет. Глянул на младших представителей семейства, которые сжались в комочки и усиленно делали вид, что их нет в комнате. Они мне ничего плохого не делали, пусть живут.
Выхожу на улицу и переворачиваю на спину подрагивающего от нервной дрожи Анисима. Лицо перекошено от ужаса, штаны намокли от обильного мочеиспускания. Куда пропал злобный и беспощадный палач, с удовольствием избивавший связанного человека?
– Сколько человек меня ищет, и когда вас ожидают в усадьбе?
Перепуганный и дрожащий даже и не думал отвечать. Нужно помочь ближнему своему, дело – это богоугодное. Втыкаю нож в ключицу мерзавца, и двор оглушает дикий крик. Вроде неглубоко воткнул, чего он так разорался? Тыкаю нож в пах крикуна, и вопли сразу закончились, перейдя на всхлипывания и скулёж.
– Не ищет тебя никто более, Дёмка. Вчера послали мы весть, что будем поутру. Корней передумал ехать в ночь, боялся, что кони могут ноги переломать. Не убивай! Христом Богом молю, невиновен я! Это всё Корней! И он тебя тогда по малолетству приложил, кто же знал, что ты упадёшь головою на камень. Не убив…
Анисим захрипел, тело ещё немного подёргалось и успокоилось. Не верю я в раскаяние подобной падали. Вытираю нож о рубаху трупа и засовываю за пояс. Разворачиваюсь и даю пинка старшему сыну старосты.
– Ворота открой и в сторону отойди, – приказываю детине.
Тот, скособочившись, метнулся к воротам. Не знаю, смогу ли выстрелить из пистоля. Я внимательно его осмотрел. Решил не умничать, один чёрт, в данных девайсах я не разбираюсь, и просто подошёл к открывающимся створкам.
Толпа не толпа, но мужиков десять с топорами и дубинами преграждали выезд с подворья старосты. Я