Когда говорят о каком-то объекте, что он слабый, речь может идти как о недостаточном запасе энергии, которым он обладает в силу неких причин, либо о едва уловимой его различимости или проявленности в бытии. К примеру, лыжник пробежал марафонскую дистанцию и на финише превратился из физически сильного в слабый, изможденный объект, растративший накопленные энергетические резервы. Иллюстрацией ко второй версии тезиса могут послужить звезды, мерцающие на небосклоне или микроорганизмы, чье существование регистрируется только с помощью микроскопа. Разумеется, медиа скорее подпадают под второй пример, нежели под первый. «Слабый» здесь – это метафора, а не фиксация физического состояния, метафора взаимоудаленности объекта и субъекта-исследователя.
С другой стороны, еще не факт, что медиа вообще представляют собою объект, т.е. – дословно – то, что располагается в зоне исследовательского внимания как нечто отделенное, обособленное, как правило, не очень больших размеров. Точная калька с латинского objectum в русском языке – предмет, что можно интерпретировать как «вперед метаю», отрываю от себя и могу при этом созерцать брошенное. Предмет есть обозримый элемент действительности, который может вступать в отношения с другими не менее дискретными предметами (объектами). В связи с этим, Умберто Эко абсолютно логично, на наш взгляд, заявляет, что предмет исследования должен обладать узнаваемостью и поддаваться описанию22. На сегодняшний день медиа, прямо скажем, – реальность не достаточно конвенциональная, поскольку она лишь приблизительно узнаваема и с трудом поддается описанию. Не будем оригинальны и назовем ее условно-призрачной (виртуальной) реальностью. Надо думать, что за этим стоит некая серьезная детерминация. Предположим, что медиа в каком-то смысле находятся на весьма почтительном расстоянии от подлинного существования. Однако постепенно они оформляются в бытии, разворачивая заложенный идеальный потенциал и становясь тем, в чем можно разглядеть более или менее конкретные контуры будущей структуры. Загадка медиа в их становящейся сущности, обретающей характер и различимый силуэт постепенно. Попробуем разобраться с природой этой процессуальности.
В мире происходит нечто, способствующее росту отчетливости медиареальности, делающее заметными ее исключительные свойства, которые еще век назад лишь интуитивно прозревали лишь софиологи и теософы, спиритисты и антропософы и прочие подобные эксцентрические квазимыслители, закономерно носившие на рубеже XIX–XX вв. на себе печать маргинальности. Впрочем, отношение к ним у общественности тогда было несколько более благосклонным, чем теперь.
То, что казалось