Я в интересах истины не скрою:
Он был умней, талантливей – она.
Их разные обслуживали Музы.
Им нравились условия игры.
Средь множества дуэтов и союзов
Они не худшим были. До поры…
До той поры, когда она однажды
Пропела, будто складывала стих:
«Любить достоин далеко не каждый.
Здесь я одна люблю за нас двоих!»
Тогда с высот мужского первородства,
Иронией припудривая гнев,
Он пошутил, что бесы превосходства
Предпочитают перезрелых дев.
И вздор амбициозного скандала
Сдул с бабочки нежнейшую пыльцу…
Любовь померкла, съёжилась устало
И побрела к унылому концу.
Не стало ни звонков, ни посещений,
Ни тихих посиделок под луной.
Он стёр инициалы с посвящений,
Она сожгла поэму «Мой герой».
В своих обидах каждый был упорен,
И каждый залатал дыру в судьбе,
Но почему-то ищет до сих пор он
В её стихах хоть строчку о себе.
Смятенье слов, прекрасное до дрожи,
Метафор золотистый звукоряд
– всё это не ему теперь! – и всё же
Он примеряет их чужой наряд.
И будто на мгновение воскресли
Звезда, любовь и запустелый дом…
Кольнёт в груди – а может быть? а если? —
И аж до слёз смешно ему потом!
Кольцо Соломона
Дорогая, в час пик ошибись как-нибудь континентом!
Мы с тобой забредём в ресторанчик на рыжей горе.
– Мир входящим! – приветливо, с тысячелетним акцентом
Скажет старый еврей при мобильнике и кобуре.
За горою Стена, сохранённая верой и горем.
Всё вернулось на кру́ги, но сколько же было кругов…
А на юге – послушное голосу Господа море,
Что спасало народ, переживший врагов и богов.
Где все эти цари, фараоны, халифы, эмиры,
Превзошедшие прочих в жестоком своём ремесле?
И следа не найдёшь… А судьба и история мира
По тропинке плетутся на старом ушастом осле.
Так давай не спешить. И пускай на кольце Соломона
«Всё проходит» написано, грусть отложи на потом.
Может быть, и не всё – если я дожидаюсь влюблённо
Рук твоих и шагов, как и в тысячелетии том.
Ну, допустим, пройдёт… А пока мы побудем с тобою
Вот за этим столом, где сошлись мировые пути,
И бокалы допьём, и пойдём за ослом, за судьбою
По тропинке наверх – и кто знает, что ждёт впереди?
Аптекарь
Лечит здесь людей не лекарь. Много лет подряд
Пользует селян аптекарь – шапочка, халат,
В пятнах старческие руки, будто пролит йод,
И к нему со всей округи сходится народ.
Плохо людям – хрип да кашель, заложило грудь —
Просят порошков и капель хоть каких-нибудь.
Он им, словно детям малым (без толку, хоть плачь!),
В сотый