– Пойду освежусь.
Не имея ни малейшего желания делать вид, что ничего не случилось, я встаю из-за стола и на негнущихся ногах отправляюсь в туалет. Споласкиваю лицо, держу запястья под холодной водой и рассеянно изучаю свое отражение.
Неровный румянец на щеках. Немигающий взгляд. Осыпавшаяся с ресниц тушь. Ничего общего с девушками, которые глубоко счастливы в браке.
Едко ухмыльнувшись, я поправляю макияж и выскальзываю наружу, чтобы устремиться к барной стойке. Не хочу сейчас возвращаться к Артуру, не хочу терпеть унизительную жалость его друзей, не хочу прикрываться фальшиво-бодрой маской.
– Мне, пожалуйста, стакан воды.
Вскарабкавшись на высокий стул, я прошу бармена, но и здесь нахожу неприятности. Широкоплечий верзила в кожанке придвигается ближе ко мне и щелчком отменяет озвученный заказ.
– Никакой воды. Две текилы и лайм для меня и для девушки. Давай познакомимся, красивая.
– Никакой текилы мне не нужно. И знакомиться мы не будем. Извините.
Качаю головой и пытаюсь сползти со стула, но широкая шершавая ладонь накрывает мою трепыхающуюся конечность и пригвождает ее к столешнице. Ощущение надвигающейся катастрофы застревает в глотке, опутывает внутренности липкой паутиной и не сулит ничего хорошего.
Так что я беспомощно озираюсь по сторонам и каменею, выхватывая из толпы знакомый силуэт в черной толстовке с капюшоном.
Там, в двадцати метрах от бара стоит Багиров Богдан, мой сводный брат. Человек – стихийное бедствие. Человек – Апокалипсис. Человек – Армагеддон.
Перекатывается с пятки на носок. Оценивает обстановку из-под полуопущенных угольных ресниц. И, наконец, отклеивается от пола, чтобы в считанные секунды очутиться у меня за спиной.
– Девушка не знакомится. Девушка занята.
– А ты…
– А я сломаю тебе пальцы, если ты не отвалишь.
Нейтральным тоном сообщает Богдан, как будто говорит о чем-то будничном, и по-хозяйски меня обнимает. Он уже верзилы в плечах, ниже примерно на пол головы, но от него веет такой силой, что бугай тотчас тушуется и прячет свою лапищу в карман.
Бормочет что-то отдаленно напоминающее извинения и исчезает из поля нашего зрения примерно через пару секунд.
Меня же шарашит от знакомого запаха, забивающегося в ноздри.
Нотки грейпфрута. Кардамон. И хвойно-дымные оттенки кедра.
Аромат, который, кажется, ничто не способно вытравить с моей кожи.
– Ну, здравствуй, мышка.
Багиров наклоняется ниже и шепчет мне на ухо старое прозвище, задевая мочку зубами, отчего меня бросает сначала в жар, а потом в холод.
В его присутствии я, действительно, ощущаю себя не стильно одетой девушкой, знающей себе цену, а растрепанной замарашкой, какой он увидел меня впервые.
– Твоему мужу нужно лучше следить за тобой, мышка.
– Я отошла всего на пару минут.
– И умудрилась вляпаться в неприятности по самые помидоры. Скажи спасибо,