Затем, добившись желанного покалывания в уголках пальцев, он надел стеганный домашний халат – незаменимая вещь в сыром и холодном климате Петербурга! – и отправился на кухню варить кофе. Пепельница была заполнена окурками, стол – заставлен пустыми бутылками, а из динамиков стереосистемы негромко и медленно, будто расплавленный воск, текла странная восточная музыка. Мурлыкая что-то под нос, Никита перелил содержимое турки в чашку и сел за стол, локтём освободив себе место. Затем взял лежавшую на столе длинную тонкую трубку и достал из кармана халата завернутый в фольгу маленький шарик гашиша. Развернув эту фольгу и зарядив трубку, Никита поспешно закурил и блаженно закатил глаза.
…Негромкая, удивительно—тягучая музыка медленно обволакивала сознание, незаметно проникая в самые потаенные его глубины. Казалось, что эта музыка льется из самого центра Вселенной, передавая своими гармоничными созвучиями таинственный и невыразимый в словах смысл. Глубокое дыхание наполняло грудь, расслабляло тело, колебало и постепенно размывало твердое ядро «Я», выводя его из-под власти жестких рамок пространства и времени. Медленно исчезали все телесные ощущения, кроме одного – захватывающего дух ужаса перед самой чудовищной в мире бездной, которая звала к себе мощно и властно.
Никита погрузился в эту бездну и оттуда медленно воспарил в беспредельной пустоте. В ней не было никаких ориентиров, никаких звезд, огней или звуков – и все же его не оставляло чувство, что он приближается к цели своего таинственного путешествия. Постепенно темнота стала рассеиваться – и вот уже все залил белый, теплый и ласковый свет, с которым можно было говорить как с другом, если бы этому не препятствовало одно неизъяснимое чувство – он и сам был этим светом! Времени и пространства уже не существовало, а свет стал внезапно твердеть и холодеть, после чего явилось ощущение невероятной враждебности, словно бы повеяло тлетворным дыханием смерти…
Невероятным усилием воли, не на шутку испуганный Никита заставил себя вынырнуть из медитативного состояния. Над чашкой кофе струился легкий ароматный дымок, незаметно смешиваясь с дымком гашиша. После того как шарик прогорел окончательно, Никита осторожно, чтобы не обжечь распухшие после вчерашнего удара губы, отпил два глотка и принялся листать бульварный журнал. Одурманенный разум с трудом поддавался контролю, мешая своему хозяину сосредоточиться даже на мелочах. Но это чувство было хорошо знакомо Никите, и он с наслаждением воспринимал все странные, искажающие реальность вольности дурмана.
Да если бы не было этих странных видений, то кто бы тогда и зачем принимал наркотики? Когда безумно устаешь от мира реалий, то так хочется поскорее