Поскольку Имран дал письменные показания, что граждане Ярилов и Левочкин весь день провели в гостях у него и до пятнадцати часов сидели за одним столом вместе с ним и его дедом – вопросов ни Вадиму, ни Кириллу его бывшие сослуживцы задавать не стали. Получив от них твердое обещание, держать его в курсе расследования, все трое загрузились к Имрану в джип и отправились в домой..
Тот же двор, та же беседка и люди в ней в том же составе, а вот настроение иное. Теперь оно стало тревожное, в меру напряженное, с кислинкой досады о том, что уже произошло. Тягостная тишина за столом. Имран щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету. К сигаретной пачке потянулся Кирилл. Немного подумав, его примеру последовал и Вадим. После пережитого стресса скорую помощь мог оказать или табак или алкоголь. По понятной причине они решили пренебречь собственным табу на никотиновый дурман.
Молчание нарушил Ахмат Магомедович, обратившись к внуку с вопросом на ингушском языке. Тот мгновение, подумав, утвердительно кивнул головой. Дед перешел на русский. Голос звучал приглушенно – таинственно:
– После вашего отъезда ко мне приходил Идрис Батаев. Я его мало – мало знаю. Три месяца назад он поселился в поселке. Дом купил возле керосиновой лавки. Родом он из Казахстана, а переехал он из Мужичей. Погорелец. Сыны его на Севере золото моют. Других родственников нет. В каком тейпе его корни, никому не говорит. Темный человек, нелюдимый. Мне он не нравится. Ну и Аллах с ним. Пусть живет, как совесть велит! Община от него зла не видела. Пока.
Глава 8
Ахмат Магомедович помахал ладонью, разгоняя облачко табачного дыма. Кирилл с Вадимом торопливо затушили свои сигареты.
– Зачем ко мне с другого конца поселка приходил Идрис, я тогда не понял. А говорил он много. Путано. Глаза бегали, а мед с языка капал. Не на хороших травах пчелы пыльцу для того меда собирали. Плохой мед: на язык и зубы налипает. Он только на слух сладкий, а на вкус – сахар пережженный. И не мед это, а кукурузная патока: – Раздраженно встряхнув янтарными четками, дед выдал свое раздражение: – Думал, что у него какое – то мутное дело ко мне, вот он и мнется. Словами пылит, туман создает. Не знает, с какого конца начать. Но нет. Про свою беду он так ничего и не сказал. Может, беды и не было. Или так глупо знакомился.
Потом начал говорить мне про свою огородную пайку в горах. Висит Хашагульгов, ногу весной сломал, поэтому от земли отказался. Предложил ему её засеять.