Грыничкин истекал густой кровью около минуты, затем его тело обмякло, глаза закрылись. Одновременно с этим пол подо мной вместе со стенами и потолком мощно тряхнуло, словно от землетрясения. Толчок был такой сильный, что я упал, отпустив нож. В серванте зазвенела посуда, я услышал, как в кухне что-то разбилось. Однако толчок был единичным. Я подождал на полу еще несколько минут, затем встал, опасаясь, что Грыничкин ожил и скрылся. К счастью мои страхи не оправдались. Грыничкин лежал в окровавленных простынях с торчащим из брюха ножом, весь залитый собственными выделениями. Его глаза, наконец, закрылись и теперь со стороны труп походил на бесформенный кусок меха, из которого торчали маленькие антропоморфные конечности. Борясь с рвотными позывами, я вновь схватился за рукоять ножа и, поддерживая труп рукой в простыне, вытащил лезвие из мертвого тела.
На этом, к моему удивлению, метаморфозы Грыничкина не закончились. Я заметил, что изо рта и из раны снова засочилась жидкость, только теперь желтоватого оттенка. Тут язвы на лице стали лопаться, выпуская жуткий вонючий запах. Вскоре мертвый организм начал вулканировать гнойной кровью по всему телу. Видимо в нем запустились какие-то некротические реакции, сопровождаемые выработкой едкой кислоты. Это привело к тому, что за пару минут Грыничкин буквально испарился. Мне ничего не оставалось, как собрать всю кроваво-желтую постель в большой комок и с отвращением выбросить его в стиралку.
Не буду приводить то количество мата, которое я высказал по поводу этого грёбаного дома с мохнатыми уродцами, но ругань меня немного успокоила. Спустив пар, я просто перевернул диванные подушки обратной стороной, застелил новое белье и с ножом под подушкой заснул блаженным сном.
Глава 3. Соседи
Проснулся я от грубого барабанного стука в парадную дверь. Обычно сон крепко держит меня по утрам, но в этот раз я подорвался по какому-то животному рефлексу с такой силой, что грохнулся на пол.
«Бум- бум- бум!» – продолжали долбить в дверь.
За какие-то несколько секунд я вспомнил всю вчерашнюю ерунду. Рука моя по-прежнему сжимала нож, часы показывали полдень. Черт, ну и вырубился я. Давно уже так не спал…
Стук, тем временем, ни на йоту не прекращался, а только усиливался.
– Алексей! – слышу голос Серафимы. – Открывай, давай, разговор есть!
– Да иду я, иду! –