на широких плечах и густой растительностью по всему телу был садистом, нет, но и удовлетворить его обычным способом было довольно трудно. Он постоянно придумывал и разыгрывал вместе с опьяневшей Верой какие-то «жанровые» сценки с применением медицинских инструментов, бытовой техники и обязательно фотоаппарата. Он снимал Веру на пленку, объясняя это своим сильным чувством к ней как к женщине, и, по его словам, выходило, что снимки с ее изображением он возил с собой в дальние и длительные командировки и что именно фотографии вдохновляли его в период воздержания на новые фантазии и любовные игры, которым они предавались по его возвращении. Иногда, немного протрезвев и понимая, что от нее требуют, Вера готова была убить этого липкого, вымазанного в каком-нибудь креме или масле извращенца. Сколько раз, закрыв глаза и чувствуя, как он обращается с ее телом будто с неживым, она рисовала в своем воображении ванну, забрызганную кровью, – следы, оставшиеся после процесса расчленения его еще
живого, наполненного кровью тела…
