Мы взяли чашки и всё остальное, вернулись в спальню, уселись на покрывало, она отхлебнула чай:
– А у тебя как дела?
– Да как раньше, – я пожал плечами. – Взял левый проект, уже доделываю, видюху новую купил, – я улыбнулся, опустил глаза в чашку. – «Зов Припяти» прошёл.
Она хихикнула:
– А я сейчас почти не играю, рисую много. Допьём, покажу парочку новых работ.
Я кивнул на мольберт:
– А сейчас что рисуешь?
Она покачала головой:
– Эта не закончена, не покажу.
– А стихи новые есть?
Она вскинула брови:
– Ты же не любишь стихи?
Я пожал плечами:
– Почему не люблю? Люблю.
– Ни фига ты не умеешь врать, – она прищурила один глаз, – и никогда не умел. – Я промолчал, уставившись в чашку – не стоит завираться ещё больше. Ксюха вздохнула, – не пишется в последнее время. А если пишется, то такая муть, ну её на фиг. Рэпак матерный, жестко нелитературный, свободная форма, не поймёшь – то ли стих, то ли песня, то ли вообще чёрт знает что… Вообще в жизни чего-то так… неуютно.
Она передёрнула плечами, обхватила чашку, грея руки. Я не понимал, какие проблемы могут быть в жизни у человека, способного послать на… хоть британскую королеву и игнорировать весь мир, если он не заслуживает внимания. Не понимал, хоть убей.
Но пушистая Любовь дёрнулась к ней, прижала сердце, больно сдавила лёгкие. Ксюшка мёрзнет. А Любовь большая, пушистая, она обернёт собой и согреет… если я её пущу. А я не пущу. Потому что обещал.
– Как там Волк?
– Да так, вроде ничего. Странный он какой-то. Хочет сильно много, – я посмотрел на её смешную футболку с Микки-Маусом, туго облегающую где-то в районе ушей Микки. Удивительно, чего этот Волк хочет? Ненормальный, блин… – И вообще он говорит сильно много… ерунды всякой. – Она стала кривляться и цитировать: – «Я уже взрослый мужик, мне семью пора заводить… ты так классно готовишь, у тебя бёдра широкие, рожать будет хорошо». Нет, скажи, это нормально? Байкер с философией дорога-пиво-свобода говорит о семье и детях! Сам пусть рожает, если так хочет!
Она яростно захрустела печеньем. Я умилился – обидели ребёночка! Она тут в дорогу-свободу решила поиграть, а её рожать заставляют! Негодяй какой.
– Хочешь, я ему морду набью?
– Не, – она улыбнулась, окинула меня взглядом от бровей до пряжки пояса, – ты мне живым нравишься.
А вот на это я обиделся. Я уже месяц в спортзал ходил, намного больше, конечно, не стал, но пузо подобралось и плечи расправились. А для программёра и это подвиг.
– Ты меня плохо знаешь, – сделал морду ящиком я.
– Я хорошо знаю ЕГО. Он бушидо занимается с пятнадцати лет, а до этого на что только не ходил, включая регби и греко-римскую. Да и вообще, с чего ты взял, что его надо бить? Он мне нравится.
Вот с этого и взял. Бушидист, блин… Против лома нет приёма.
– А мне не нравится.
Ксюха