– У тебя здесь созвездие из родинок, – теплым дыханием проходится по коже за ухом. Он все-таки врач? Онколог?! Ах да… Балабол! Вспомнила название!
Он все водит и водит, едва касаясь пальцем кожи. Как опытный астроном он расчерчивает на моем плече звездную карту, выверяя каждое движение. Все это нужно прекращать, пока не зашло слишком далеко. А я не выдерживаю и резко оборачиваюсь к Паше лицом.
– Можно мне в душ? – жалобно пищу глядя в невыносимую зелень его глаз. Он серьезно кивает, пряча по углам, вырвавшихся на волю чертей. Паша совсем как маленький мальчик, скрывающий за спиной рогатку и горсть рябины.
– Можно.
– А футболку дашь?
– Конечно. А спинку потереть дашь?
– Конечно, – не разочаровываю его я, но мы оба понимаем, что этого не будет.
Паша идет к массивному резному шкафу, достает для меня футболку, джинсы и даже носки, относит в ванную и хочет закрыть за собой дверь, но я его останавливаю.
4. На двоих
Хотелось сделать что-то еще более провокационное. Уронить платье или впиться в его губы. Дерзко. Не смыкая век. Чтобы наблюдать, как весеннюю зелень его глаз пожирает расползающаяся грозовыми тучами чернильная тьма. Но быстро заняться сексом в крошечной ванной и ехать домой плакать – плохой фэншуй. Я еще не отметила свою свободу как следует! Поэтому прикусываю язык, плотно прижимая к телу корсет, и сдерживаю губы на месте. Чтоб не набросились ни на кого.
– Паш, есть чем перекусить? Я сегодня еду, только понюхать успела, убегая из ресторана, – строю глазки невинного котеночка, выпрашивающего едулечку. – Это вообще нормально, сбегать с собственной свадьбы, но думать не об измене мужа и сломанном будущем, а о том, как вкусно разложена и поблескивает всей собой нарезанная сырокопченая колбаска на фарфоровых тарелочках? Лежит, скучает, заветривается. Я бы не дала ей пропасть! У меня есть для нее надежное место!
– И теперь ты хочешь позаботиться о продуктах в моем холодильнике? – приподымая бровь, недоверчиво спрашивает и поглядывает так, будто оценивает, достойна ли я его еды.
– Очень! Ты же не дашь мне умереть от голода, правда?
Паша закатывает глаза и выходит, не прекращая бубнить себе под нос, что-то про “угораздило же связаться на свою голову”. Мне кажется, он уже начинает жалеть, что притащил меня к себе домой и вообще заговорил. А я ведь даже еще не вошла во вкус! Что же будет, когда я окончательно обнаглею?
Пока этого не случилось, сбрасываю с себя платье, переступаю грязное, грозового цвета облако. Стягиваю чулки, трусики и как есть, не прикрываясь, чувствуя себя отвязной хулиганкой, быстро выбрасываю платье за пределы ванной комнаты и тут же захлопываю дверь. Здесь слишком тесно. На двоих места не хватит, а оно больше не про меня.
Когда-то давно прочитала статью о том, что люди, которые принимают душ под очень горячей водой – сильно одиноки и скучают по объятиям и прикосновениям.