Они были невероятно трудной группой – эти созависимые. Они страдали, жаловались и пытались контролировать всех и вся, кроме самих себя. И, за исключением нескольких тихих первопроходцев семейной терапии, многие консультанты (включая меня) не знали, как им помочь.
Сфера помощи при химической зависимости процветала, но это была помощь, сфокусированная на самих зависимых. Литература и тренинги по семейной терапии были редкостью. В чем нуждались созависимые? Чего они хотели? Разве они не являлись просто продолжением алкоголика, гостя лечебного центра? Почему они не могли сотрудничать, вместо того чтобы постоянно создавать проблемы?
У алкоголика есть оправдание его безумному поведению – он был пьян. У созависимых не было никаких оправданий. Они были такими в трезвом виде.
Вскоре я «подписалась» под двумя распространенными убеждениями. Эти сумасшедшие созависимые (значимые другие) – люди более больные, чем алкоголики. И неудивительно, что алкоголики пьют – кто не запил бы с такой сумасшедшей супругой?
К тому времени я уже некоторое время блюла трезвость. Я начинала понимать саму себя, но не понимала созависимости. Я пыталась, но не могла – не могла вплоть до того момента, наступившего много лет спустя, когда я настолько погрязла в хаосе, созданном несколькими алкоголиками, что перестала жить своей собственной жизнью. Я перестала думать. Я перестала ощущать позитивные эмоции – и осталась с яростью, горечью, ненавистью, страхом, депрессией, беспомощностью, отчаянием и виной.
Временами мне хотелось перестать жить. У меня не было сил. Я тратила бо́льшую часть времени на тревогу о людях и попытки вычислить, как их контролировать. Я не могла сказать «нет» (ничему, кроме развлечений), даже если от этого зависела моя жизнь, а так и было. Мои отношения с друзьями и родственниками превратились в развалины. Я с невероятной силой ощущала себя жертвой. Я потеряла себя и не понимала, как это случилось. Я не понимала, что случилось. Я думала, что схожу с ума. И, думала я, грозя пальцем окружавшим меня людям, это их вина.
Как ни печально, кроме меня никто не понимал, как мне плохо. Мои проблемы были тайной. В отличие от алкоголиков и других обремененных проблемами людей, присутствовавших в моей жизни, я не бесчинствовала направо и налево, рассчитывая, что за мной приберутся другие. На самом деле, рядом с алкоголиками я смотрелась вполне себе неплохо. Я была такой ответственной, такой надежной. Иногда я сама не была уверена, что у меня есть какая-то проблема. Я знала, что несчастна, но не понимала, почему моя жизнь – такая неустроенная.
Побарахтавшись какое-то время в отчаянии, я начала кое-что понимать. До меня дошло: как и многие люди, которые строго судят других, я просто очень долго и мучительно примеряла на себя одежку тех, кого судила. Теперь я понимала этих безумных созависимых. Я стала одной из них.
Постепенно я начала выкарабкиваться из своей черной бездны. На этом пути во мне возник страстный интерес к теме созависимости. Я была