Что касается идеи, она очень проста: чувствам – этим первопричинам, стражам и посредникам культурных усилий человека – не уделяют того внимания, какого они заслуживают. Люди выделили себя среди всех прочих существ, собрав внушительную коллекцию объектов, практик и идей, в совокупности именуемых культурой. Эта коллекция включает в себя искусство, философскую мысль, моральные системы и религиозные верования, правосудие, управление, экономические институты, науку и технологии. Но когда и почему начала она складываться? При ответе на этот вопрос часто упоминаются вербальный язык (очень важная способность человеческого разума), чрезвычайная социальность и высокоразвитый интеллект. Для тех же, кто склонен к объяснениям из области биологии, добавляется еще естественный отбор, действующий на уровне генов. Я, разумеется, не сомневаюсь ни в том, что интеллект, социальность и язык сыграли в данном процессе ключевую роль, ни в том, что организмы, способные к культурной инновации, – как и специфические таланты, используемые для этой инновации, – присутствуют среди людей благодаря естественному отбору и передаче генов. Идея состоит в том, что для запуска саги о человеческих культурах потребовалось кое-что еще. Этим “кое-чем” был побудительный мотив. Я подразумеваю здесь чувства – от боли и страдания до благополучия и удовольствия.
Возьмем медицину, один из самых значительных наших культурных проектов. Она объединяет в себе науки и технологии и зародилась как реакция на боль и страдания, причиняемые всевозможными недугами (от физических травм и инфекций до рака), чтобы боли и страданиям могли достойно противостоять благополучие, удовольствие, перспективы процветания. Медицина не была интеллектуальным спортом, занимаясь которым, игроки ищут остроумные решения диагностических загадок или раскрывают тайны физиологии. Она стала следствием конкретных ощущений пациентов и конкретных чувств древних врачей – в частности, сострадания, рождающегося из эмпатии, и многого другого. Эти мотивации сохраняются в медицине и по сей день. Любой из читателей знает по собственному опыту, что за последние годы процедуры у зубных врачей и хирургов заметно изменились к лучшему. Основная причина усовершенствований – таких как эффективная анестезия и точные инструменты – стремление справиться с ощущениями дискомфорта. Большую роль тут играет деятельность инженеров и ученых, и это – мотивированная роль. Мотив прибыли фармацевтической индустрии и производителей оборудования также очень важен: потребители нуждаются в сокращении страданий, и производители откликаются на это. Погоня за прибылью обусловлена различными мотивами – желанием развиваться, престижем, даже жадностью, и все это не что иное, как чувства. Невозможно рассматривать интенсивные усилия по разработке лекарств против рака или болезни Альцгеймера в отрыве от чувств в качестве мотивов, контролеров и посредников этого процесса. Точно так же невозможно рассматривать и менее интенсивные усилия, которые западные культуры предпринимают в сфере разработки средств от малярии в Африке, – или, скажем, практически повсеместную политику по борьбе с наркозависимостью, – игнорируя соответствующую сеть мотивирующих и тормозящих чувств. Речь, социальность, знание и разум – основные изобретатели и исполнители этих сложных процессов. Но именно чувства сначала мотивируют их, затем проверяют результат и, наконец, помогают внести необходимые поправки.
Суть идеи состоит в том, что культурная деятельность обусловлена чувствами и остается глубоко в них укорененной. И если мы хотим понять конфликты и противоречия человеческого бытия, нам необходимо учитывать благоприятные и неблагоприятные взаимодействия чувств и разума.
2
Как вышло, что люди стали одновременно страдальцами, христарадниками, весельчаками, филантропами, художниками и учеными, святыми и преступниками, добрыми властителями Земли и чудовищами, вознамерившимися ее погубить? Поиски ответа на этот вопрос, безусловно, невозможны без привлечения историков и социологов, равно как и деятелей искусства, зачастую интуитивно прозревающих скрытые закономерности человеческой драмы, – но также и без представителей различных направлений биологии.
Размышляя, как чувства могли не только породить первый проблеск культуры, но и оставаться неотъемлемым элементом ее эволюции, я искал возможности связать человеческое существование, каким мы знаем его сейчас, – с присущими ему разумом, чувствами, сознанием, памятью, речью, сложной социальностью и творческим интеллектом – с ранней жизнью, существовавшей еще 3,8 млрд лет назад. Чтобы отыскать эту связь, мне требовалось восстановить хронологию и реконструировать порядок развития и выработки этих важнейших качеств в ходе долгой эволюционной истории.
Реальный порядок появления биологических структур и качеств, обнаруженный мною, нарушает традиционные ожидания; он странен – о чем и сообщает заглавие книги. В истории