Зайдя в кофейню, он направился к ней, а она тем временем приводила себя в порядок. Поправила волосы, выпрямилась и с улыбкой встретила его.
– Ты меня поразил, – коротко, с восхищением сказала она, а затем добавила: – Ты сказал, тридцать три девушки, а я насчитала тридцать две.
Он загадочно улыбнулся и, достав из кармана маленькое зеркальце, поставил его перед ней так, чтобы она смогла увидеть свои наполненные восторгом глаза.
– Тридцать три…
Он поднял руки к небу, словно пытаясь до него дотянуться. Глядя вверх, он не чувствовал страха, а прохладный ветер наполнял его легкие свободой… Жизнью. Он стоял на ногах твердо и крепко и дышал во всю грудь, глядя далеко, туда, где загорались первые звезды.
– Доверься мне, – спокойно сказал он, подавая ей холодную руку.
– Я не смогу, – ответила она дрожащими губами.
Ей было холодно и страшно, и с каждой минутой она все больше понимала, что либо он настолько безумен, либо ему просто нечего терять. Паника овладела Розой, а он по-прежнему держал протянутую ладонь. Она закрыла глаза и медленно, крепко обхватив его пальцы, залезла к нему.
– Открой глаза, Роза…
– Я не могу. Мне страшно.
Ее коленки задрожали, как и рука, и в какой-то момент ей показалось, что она стоит на самой грани жизни и смерти. Это было чувство невесомости: всего один неверный шаг – и ты падаешь в пропасть, на дно бездны, и поэтому Роза боялась открыть глаза. Ее бил нервный озноб и бешено стучало сердце. Через силу распахнув веки, она увидела перед собой неописуемую картину, которую не смогли бы передать никакие краски мира. Так тонко, от кончиков пальцев ноги и до наполненных жизнью зрачков, Роза каждой клеткой ощущала, насколько это прекрасно. Это не ветер дул ей в лицо, а она сама стремительно рассекала воздух.
– Только не смотри вниз, – улыбаясь и дыша во всю грудь, сказал он.
– У меня есть крылья… Я лечу.
Роза никогда не испытывала подобного чувства, только ночью под иглой, закатывая глаза, она на время погружалась в подобное состояние. Но в этот раз было все по-настоящему. В этот раз она ощутила себя живой и хотела во все горло закричать, чтобы все ее услышали, чтобы весь мир увидел, насколько она свободна, насколько жива… Лепестками по ветру.
Она закрывала глаза, а затем открывала