– Ты идёшь? – без надежды на утвердительный ответ нервно спросил Вано у Прохора.
– Я бухой. Мне нельзя.
– Идиот, – кинул Вано в сторону Прохора, со злостью захлопывая дверь машины.
– Помолись за меня, Ванечка, – сквозь опущенное стекло, изрёк вдогонку Прохор, с деланной кротостью в голосе, оставаясь при этом в машине. – Молитвы негодяев Богу вдвойне приятны.
Первое, что сказал Вано Прохору, вернувшись в машину после посещения церкви:
– Может в бега податься, пока не поздно?
– Нервный ты стал.
– Кто бы это говорил.
– Яблоки – твоя идея, – немного не в тему ответил Прохор, видимо других оправданий у него не нашлось.
– Я не думал, что связался с болванами. Раньше за вами такого не наблюдалось.
– Может по бабам? – предложил Прохор.
– Ему вышак светит! А он…
– От этого стоит лучше, – с умным видом, надев маску Зигмунда Фрейда, заметил Прохор. – Жаришь, как в последний раз. Бабы пощады просят.
– Очень смешно, – подытожил Вано, срывая Ланд Ровер с места.
Вести дело, связанное с умышленным поджогом в лесу, в результате которого лесному хозяйству был нанесён непоправимый ущерб, «всплыл» сгоревший грузовик и четыре трупа в придачу, руководство решило поручить майору УБОПа Казакову
Андрей Степанович Казаков был редким прохвостом. Родом из забитого крымского села, да ещё из неблагополучной семьи, где их было семеро и отец пил, а мать крутилась, как могла, чтобы прокормить ораву. Роста Андрюшка был невысокого, за что носил малоприятное прозвище Недомерок и постоянно страдал от излишнего внимания к своей скромной персоне со стороны местной басоты. Не лучшая среда обитания и родословная формировала натуру будущего мента. Ещё в детстве, будучи первоклассником, Андрюша твёрдо для себя решил связать свою судьбу с милицией. «Потому что милиция – это сила, – говорил он лучшему другу Назару, – милицию даже мой папка боится». Назар, не умея держать язык за зубами, разболтав о мечте Недомерка всем, кому только мог. Басота, желая искоренить дурную наклонность в натуре Казакова заниматься, ненавистным для неё видом деятельности стала метелить Андрюшку настойчивей и регулярней, но это возымело обратный эффект. Будущий майор ещё больше стал ненавидеть антиобщественный элемент и, невзирая на постоянные физические замечания с опасным для своей жизни упрямством, вытирая кровавые сопли, раз за разом приговаривал: «Всё равно я вас всех посажу». Милиция к Казаковым захаживала каждый день, если не по поводу, то хотя бы в целях профилактики. Если Андрюшка был дома, то он был единственный, кто в семье с радостью встречал участкового Ефимыча и считал для себя большой честью, когда на его маленькой голове оседала милицейская фуражка.
Ефимыч был крупным седоватым мужчиной за пятьдесят, которому давно было пора на пенсию. Ввиду того, что работа в отдалённых от Черноморского побережья районах Крыма