Полетела в рыхлый снег.
Эхо в троекратной силе
Гулко ахнуло вокруг.
Кедры, вздрогнув, уронили
Рукавицы с длинных рук.
Человек скользит на лыжах,
Ручейками след бежит.
Средь лисиц пунцово-рыжих
Белка серая лежит.
Сумрак в лес ползет сторожко,
И на веточках осин
Льда стеклянные сережки
Загорелись под рубин.
Вновь от гула встрепенулся
Лес на целую версту,
Только лучше бы вернулся
Или просто промахнулся
Парень в эту красоту!
Белинский
Завидуем внукам и правнукам нашим.
Мокрыми пальцами дождь барабанит по крыше,
Сумрак из комнаты свет вытесняет в окно,
Ветер озябшие ветки деревьев колышет,
В домике холодно, сыро, пустынно, темно…
Восемь шагов от окошка до ручки дивана,
Блеск лихорадочный из-под опущенных век…
Ходит по комнате, кутаясь в плед беспрестанно,
Нервной походкою бледный худой человек.
Черные души, тупые жестокие люди
Русь обирают, свободу зажали в тиски,
Грабят и молятся, мучают, властвуют, судят,
Пряча наживу под рясы, в ларцы, в кошельки.
Да, он обязан бичующим гневом излиться.
Да, он обязан, он верит в Россию, в народ!
Мысли, надежды… Кто рядом с ним? С кем поделиться?
Маша… жена? Не поймет, ничего не поймет!
Надо работать, а сил остается немного,
Недуг сжимает своею костлявой рукой,
Злая нужда постоянно стоит у порога,
Просит долги и стучит деревянной клюкой.
Стекла заныли – промчалась лихая пролетка…
Вновь подошло… Точно заживо падаешь в гроб:
Кашель мучительный. Жуткая мерзость – чахотка,
Кровь на платке и в холодной испарине лоб…
Только неправда, не сдался он горю и бедам!
Вот он поднялся и, сунув платок свой в карман,
Резким движением вместе со скомканным пледом
Бросил усталость на ситцем обитый диван.
Вот он склонился и что-то торопится, пишет…
Свечка колеблется, ночь застилает окно…
Мокрыми пальцами дождь барабанит по крыше,
В домике холодно, сыро, пустынно, темно.
Нет больше ночи, нет времени, нет расстоянья,
В синих глазах его жаркий огонь отражен,
Вот он сидит, позабывши про боль и страданья,
Правый и гневный «неистовый Виссарион».
Видит он Родину в дальнем, немеркнущем свете, –
Нет, не бесправной, не темной, не рабской – иной.
Видит он Родину ту, что, пройдя сквозь столетье,
Знамя свободы победно взвила над собой!
Летний поход
Ветер поет и звенит над рекой,
Возле обрыва трещит камышами,
Сосны зелеными машут платками,
Небо