Большая часть корпуса все еще шла по единственному шоссе, превратившемуся в ловушку. 7 (20) февраля его передовые части вышли на опушку леса близ деревни Марковцы, за которой начиналось поле шириной до 2 км. От Гродно их отделяли 15–20 км и так и не занятые нашими войсками укрепления на Сопоцкинских высотах. В результате в роли обороняющихся в русских окопах оказались немцы, в тылу у которых находились передовые форты крепости Гродно243. 7 (20) февраля выходившие из Августовского леса русские колонны сделали первую попытку прорыва. Они разворачивались под сильным обстрелом артиллерии, а при наступлении подвергались сосредоточенному пулеметному и винтовочному огню из окопов244. Всем стало ясно, что выход к Гродно все же не состоялся. «Полное окружение, – вспоминал участник этого боя. – Наше настроение совсем упало»245.
Русская пехота атаковала практически без поддержки артиллерии. Развернуть и сосредоточить собственные батареи в лесу 20-му корпусу не удалось. Участник боя отмечал: «…немецкие орудия уничтожали наши батареи, как только те осмеливались выехать на какую-либо лужайку. Это была потрясающая картина: передки не успевали отъехать, как немцы, отлично все видевшие с Сопоцкинских высот, в несколько минут превращали в месиво и людей, и лошадей»246. Противник ясно наблюдал опустошающее действие огня своих легких и тяжелых орудий, направленного на поляну, где собирались русские части247. Отсутствие единого командования стало причиной того, что огонь сумевшей выйти на позиции артиллерии к тому же не был централизован. В результате при атаках войска понесли значительные потери и отошли назад в лес248.
В атакующих полках авангарда в строю оставалось по 100–500 штыков, в батареях практически закончились снаряды, запас патронов был на исходе, медикаменты практически отсутствовали249. Бой и стрельба прекратились к полуночи, но кольцо окружения продолжало смыкаться250. Огромное количество раненых было расположено в лесу, никакой помощи им не оказывалось, поскольку даже для самой простой перевязки не было уже средств. Безысходность положения стала очевидной, в ряде полков начали зарывать в землю знамена и денежные ящики251. В последний момент П. И. Булгаков, не имевший возможность оказать помощь раненым, отпустил немецких пленных, нуждавшихся в медицинской помощи, с просьбой предоставить такую же возможность и русским. Ответа не последовало252.
На собранном вечером 7 (20) февраля совещании оставшихся в строю старших офицеров П. И. Булгаков не решился принять предложение командира 29-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта А. Н. Розеншильда