День прошел как обычно в учебе, но Вильчек успел заметить, что отношение товарищей к нему изменилось. Нет, прямо его никто и ни в чем не обвинял, но и как прежде подойти на перерыве, завязать беседу, никто не спешил. Впрочем, и он, пребывая в меланхолии, не искал общества.
В подъезд доходного дома он зашел еще в худшем состоянии, чем когда отправлялся на учебу. К прежним мучениям присоединилось чувство отверженности, которое он ясно почувствовал в кругу прежних университетских приятелей.
Подойдя к двери квартиры, которую снимал, постучал.
В свете газового фонаря – по императорскому указу ими в столице оборудовали все вновь построенные здания, боковым зрением увидел, что дверь справа на площадке начала приоткрываться. И тут же посредине проема возник человек, револьвер в его руке смотрел черным зрачком в лоб Вильчека, а над ним белело пятно лица.
«Скрип» – начала открываться дверь квартиры Вильчека.
На миг, всего лишь на миг, взгляд убийцы вильнул в сторону, но это шанс, какого упускать было нельзя.
Стремительно присел на корточки, одновременно вырывая из-за ремня нож. Дальнейшее происходило настолько быстро, что потом он так и не смог восстановить в памяти последовательность и подробности событий.
Выстрел и бросок ножа были одновременными.
И все ж таки Генрих был точнее.
Пуля цвинькнула впритирку к голове, звук выстрела совсем негромкий, словно раздавили бычий пузырь. Нож ударил человека в плечо, он ойкнул, дверь захлопнулась.
Афанасий в проеме застыл в виде столба, с распростертыми руками и закинутою назад головою.
– Пистолет, – метнувшись в прихожую прошипел Вильчек, захлопывая за собой дверь и тут же повторил яростным шепотом, – Живо пистолет!
Через десяток секунд он выскочил на лестничную площадку. Прислушался, прижимаясь к стене. За дверью, где прятался убийца, тихо.
Ударом ноги распахнул ее и прижался к стене. Через миг прыгнул внутрь и сразу же влево. Вскочил, щупая пространство стволом револьвера.
Стол, стул, открытое окно и пятно крови на полу. Подбежал к окну и увидел мелькнувшую на повороте дома приземистую фигуру в простонародном армяке.
– Убег, – выдохнул с ненавистью.
Вильчек сидел, опершись локтями на стол и подперев руками буйную головушку, в которой прямо-таки скрипели и искрили от напряжения мозговые извилины, идеи и просто хаотические мысли.
Все укладывалось в догадку. Все. И даже не в догадку, а в подслушанный у постели умирающей Лопухиной разговор. Ему объявил тайную войну могущественный род.
И что теперь делать? Обратиться в полицию? А что предъявит им в качестве доказательства? Подслушанный разговор, что якобы императорские родственники и, что важнее, родственники наследника