С точки зрения личной характеристики Романовых весьма ценно и свидетельство воспитателя Цесаревича о том, как воспринял известие об отречении отца Алексей. Было решено, что Жильяр сообщит печальную новость своему подопечному. Выслушав все и не очень понимая суть происшедшего, мальчик задал вопрос: «Но если не будет Царя, то кто же будет править Россией?» «Ни слова о себе. Ни единого намека на свои права как наследника престола…»[47] – замечает Жильяр.
Итак, исход событий, по мнению Пьера Жильяра, определили не «желание страны» и не «недостаток политической воли у Николая II», а присущее Царю обостренное чувство долга, внутреннее благородство и… «эффект ближайшего окружения». Царя смогли убедить, будто его отречение «отвечает общественным ожиданиям и окажется лучшим из возможных для страны шагов в системе стабилизации». День, когда был составлен текст Манифеста об отречении, Николай Александрович закончил записью в своем дневнике: «Кругом измена, трусость и обман!»
Швейцарец одним из первых подметил парадокс русской революции: «Антанта сделала ошибку, полагая, что движение, начавшееся в феврале 1917 года, носило народный характер. Ничего подобного – в нем участвовали только правящие классы. Народные массы были в стороне от всего этого. Неверно считать, что народный взрыв привел к свержению монархии. Напротив, падение монархии вызвало ту огромную волну, которая захлестнула Россию и чуть не затопила соседние страны».[48]
Завещание Царя
Лишенные под арестом возможности каким-либо образом участвовать в политических событиях, Романовы продолжали следить за новостями, оставаясь патриотами России. Двойная «узурпация», поражения на фронте, приход к власти радикалов, невыгодные и унизительные условия Брестского мира были предметом постоянных разговоров в тесном кругу Царской семьи и ее спутников.
Надежды на освобождение из-под ареста «хорошими верными людьми» сменялись разочарованием. Тем большим утешением была поддержка со стороны немногих истинных друзей, чья любовь покрывала все ошибки и неудачи.
Патриарх Тихон сострадал царственным узникам. Не имея возможности помочь и добиться их освобождения, он молился. Через епископа Гермогена Патриарх передал Царской семье большую просфору и свое благословение.
В Тобольске Романовым было позволено изредка посещать церковные службы и