У Сквера Демо демонстративно, до боли в шее отворачивается в сторону доходного дома, поворачивая в Архангельский почти не глядя. Ноги помнят.
Архангельский минует, почти не глядя по сторонам. Лишь однажды скейтер в каком-то беспредельно огромном худи на тощее тело, каплю не доделав фронтсайд, въезжает в него. Демо чертыхается в пространство, переступает доску и в два захода допивает воду. Пустыня наносит повторный удар. Ожидаемо. За годы прекрасного сиротства Демо узнал о своем похмелье все. Оно, как Чистопрудный бульвар, было известно ему вплоть до последнего закоулка.
Чистопрудный ожидаемо оказывается одним из эпицентров людей на колесах. Хотя газоны в этой части бульвара мешают им развернуться, но у метро и Грибоеда наверняка непреодолимая пробка. Но ему туда и не надо. Прямо по трамвайным путям Демо двигается в сторону пруда, лишь однажды за время перехода уступив трамваю дорогу. Не густо. Видно, у метро их сильно тормозят. Тогда незачем менять маршрут. Бульварные аллеи переполнены. Великам всех мастей особое раздолье. На путях их много меньше. Только что пересекают их туда-сюда и все. Но все равно удобно будет обогнуть пруд и свернуть на Макаренко со стороны Белгородского проезда.
На выходе к нему, на южном берегу пруда, Демо на беду бросает взгляд в сторону воды и останавливается. Не отрывая глаз от воды, он покидает пути и идет в сторону пруда с удивлением, граничащим с приступом паники, понимая, что пространство похмелья еще не исчерпано. В нем вдруг обнаруживаются неведомые, пугающие глубины…
Кит. В Чистом пруду. Живой. Настоящий. Плывет. Ныряет. Пускает фонтаны. Но пугает даже не кит в пруду. Будоражит то, что, по-видимому, кита видит только он и никто кроме. Демо, несколько раз меняя позицию, пристально всматривается в лица окружающих. Нет. Только он.
Демо спускается к воде. Даже здесь по случаю кита никакого ажиотажа. Демо касается воды рукой. Вода как вода. Только в ней не то, что должно быть. Кит проплывает мимо. Демо отчетливо улавливает его дыхание. После Подвальчика бывало всякое. Но такое…
Демо еще раз контрольно осматривается, и возникший было приступ паники мало-помалу покидает его. Он вдруг ощущает абсолютную, неведомую исключительность. Смешивай не смешивай.
Нет! Нет!
Никому, никому, кроме него, не может привидеться такое!
Никому! Никому!
Поворачивая в Малый Козихинский, Белла то ли спрашивает, то ли просто указывает Марку.
Тут пойдем…
Идет вперед, не ожидая ответа. Марк теряется. Будучи местным, он не знает большую часть переулков Патриков, годами перемещаясь прочерченными