Дом уже засыпал, где-то внизу, в крыле прислуги, все еще слышался легкий скрип дверей и полов, гулял сквознячок, шевеля портьеры на окнах, за которыми завывал осенний ветрище. А я, трепеща от страха, хотя дяди дома не было, быстро шла в его кабинет.
Я здесь за эти недели побывала не раз, разбирая бумаги и отчетные книги. И что где знала четко. Только вот ключей от внушительного сейфа у меня не было. И пусть замок наверняка плевый, о темной магии Райвека я забыть не могла себе позволить. Вот и надеялась отыскать какую-нибудь мелочевку, оставленную на повседневные расходы, чтобы каждый раз не лезть в металлическую махину.
Обыскивая дядин кабинет, я совершенно неожиданно услышала:
– Знаешь, Ежи, я рад, что ты, наконец, приняла мудрое решение отправиться в путешествие.
Дернувшись, я медленно выпрямилась, ощущая, как заполошно колотится мое сердце, и обернулась на ехидничавшего брата. Он с кривой усмешкой рассматривал последствия моего «преступления»: испугавшись, я выронила кипу бумаг и та разлетелась вокруг только что обшаренного стола. Окинув меня быстрым изучающим взглядом, явно оценив походную одежду, Рейтиш мрачно оценил:
– Ты права, лучшее время для начала безопасного путешествия, чем эта ночь, не найти.
Я задрала подбородок:
– С чего ты решил, что я куда-то собиралась?
А сама судорожно придумывала причину, по которой явилась в дядин кабинет в его отсутствие. Перед тем как закрыть дверь Рейтиш воровато выглянув в коридор, похоже, проверял, что там никого. Подошел к столу и начал подбирать разбросанные бумаги. Собрав все и аккуратно сложив, сухо спросил:
– Неужели ты правда думаешь, что, если я заметил твои сборы, их не заметил мой отец и его темные прихвостни?
– И что будешь делать? – холодно уточнила я.
Он пожал плечами, несколько секунд помолчал и наконец выдал:
– Могу только посоветовать! Беги к Скалистым. Отец как-то обмолвился, что дядя твоей матери, Филан Скалистый, глава клана и очень сильный и уважаемый оборотень. Он не даст тебя в обиду. С его помощью ты потом сможешь вернуть себе Фир.
– А ты будешь ждать, значит, моего возвращения? – со злой иронией процедила я.
– Умрешь, сильно горевать не стану. Но и позволить убить сестру не могу. Зверь не позволит. Мы же одна кровь! – с каким-то надтреснутым равнодушием ответил Рейтиш.
– А тетя как же? – хрипло спросила я о том, что царапало прямо по сердцу.
Мы сверлили друг друга мрачными взглядами. Я молилась Богу и Сияющей, чтобы оказаться неправой. Мне кажется, Рейтиш чувствовал мою внутреннюю боль, поморщился и ответил обтекаемо:
– Ежи, неужели ты забыла, что сильнее уз крови только безграничная любовь зверя. Маме тяжело, она страдает, но против отца не пойдет. Просто не сможет…
Да и зачем мне прямое признание, и так все понятно: Артемия не сова, а страус. Я с горечью