Посмотрев на него взглядом, исполненным редкой силы понимания, старший философ поднял палец и рёк назидательно, для пущей основательности перейдя на язык древних римлян:
– In vino veritas!
После этого философы почтительно склонили головы и погрузились в длительное размышление, сопровождая его глубоким носовым сопением.
Тем временем сбежавшая мышь, достаточно придя в себя, почувствовала благоуханное дыхание истины, наполнившее одинокий дачный домик, набралась наглости и вылезла из своей дырки. Она осмотрелась, проворно вскочила на стол и вцепилась зубами в куриную кость, которую за обедом тщательно обглодали совершенномудрые философы. Завладев добычей, она спрыгнула на пол и навсегда оставила пристанище мудрости, юркнув навстречу животным сомнениям, грызуньим заблуждениям и мышиным угрызениям в бездноподобное око злобночернеющей норы.
7. Генеральское сердце
Случилось так, что в одном городе умер генерал. Всё бы ничего, да вызвали его накануне в столицу отчёт давать самому государю. Страшно ослушаться воли государевой. Собрались родственники его, стали думу думать. Сидели день, сидели два, а сколько голову ни ломали, ничего придумать не могли. Встаёт вдруг одна приживалка и говорит:
– Не хотела говорить вам, да уж ладно, скажу. Есть в лесу скит, а в нём старец живёт богомольный. Он, сказывают, мёртвых воскрешает.
Возликовали все тогда, духом воспрянули, вызвали исправника и повелели без промедления идти в лес, привести старца. Сходил исправник, возвращается вместе со старцем тем самым. Собрались все вокруг него, в ноги кланяются:
– Воскреси, – говорят, – дедушка, нашего генерала. Мы уж тебя отблагодарим, как сумеем. В долгу не останемся.
– Так тому и быть, – отвечает им старец, – воскрешу его.
Повели старца в опочивальню, где тело генеральское воскресения дожидалось. Подходят к опочивальне, а там лакей – слезами горькими обливается, в ногах валяется:
– Беда, – говорит, – у нас приключилася. Оставил я тело генералово на одну только минуточку без пригляду, водицы студёной испить захотел. Только я отлучился, как прошмыгнула в опочивальню левретка, вскочила на тело, зубками вострыми порвала мундир генеральский и сердце их превосходительства, с позволения сказать, съела-с.
Омрачились лица собравшихся:
– Что же делать теперь? Как быть? Неужто не оживить нам кормильца нашего?
– Не кручиньтесь, – говорит им святой старец. – Изловите мне ту левретку, я её сердце возьму и во грудь генералову водворю.
Тут сыновья генеральские заартачились:
– Да где ж это видано, чтобы генерал был с сердцем левретки?
– Ваша правда, касатики, – говорит им старец. – Тогда изловите человека с сердцем, достойным груди покойного вашего батюшки, и тотчас ведите его сюда.
Вспомнили тут, что жила при доходном доме дворничиха, славившаяся недюжинной