– Не нашлось. Жду, когда приедут.
– Подожди подольше, тебе идёт. Ты похожа на секси-училку. А я как раз домашку не сделал, накажешь меня?
Я не знаю, почему, но меня дико забавляет, когда она сердится и надувает щеки. Не удерживаюсь и со звуком сдувающегося шарика: "пфф" тыкаю пальцем в одну из них. В правую.
– Ты нормальный, нет? ― скептически вздёргивают бровь и, закатив глазки, уходят.
– Да вот уже подозреваю, что не особо, ― усмехаюсь, оборачиваясь к Михе, чтобы тот же посмеялся, но быстро редактирую фейс. Забылся, с кем нахожусь. ― Слушай, дружище. Мне вот интересно: тебя башкой в унитаз макали когда-нибудь?
– Нет, ― оскорблённо бурчит тот.
– Очень странно. У тебя пропорции прям идеальные для толчка. Войдёт как по маслу. Если и дальше будешь тряпкой.
– Моё оружие ― мозги, а не кулаки. Ничего. Мы ещё посмотрим: кто чего добьётся в жизни и где будут… эти.
– Боюсь, эти будут жить припеваючи. А вот тебя, если жопу свою не стиснешь покрепче, так и продолжат иметь все, кому не лень. По инерции, ― сочувствующе похлопываю его по плечу, задумчиво смотря туда, где уже и след простыл темпераментной Саламандры.
Саламандра.
Почему Саламандра? Кто такой догадливый? Я так и не удосужился спросить об этом у Алисы. Надо исправить.
Прямо сейчас.
Собственно, иду. Правда по пути заскакиваю в кафетерий. Ещё официально не открытого, а потому пустого.
– Доброе утро, ― клюю в висок ковыряющуюся возле холодильника Нору, взглядом рыская по полкам под стойкой. Где они были? А, вот. ― Я возьму? ― не дождавшись согласия, умыкаю с паллета два киндера.
Обычные детские киндеры. Тётка их каждый день таскает на халяву дочери. Да и другие вкусняшки, где внешний брак обнаружился: упаковка нарушена или помято.
Один фиг, пойдут на списание, потому что контингент тут зажравшийся. Носом крутит по малейшей хрени.
– Вить, ты кушать хочешь? Давай блинчиков положу?
– Некогда, ― бросаю ей, прямым рейсом направляясь к кабинету английского.
Чижова уже на месте. И сумка на соседнем стуле тоже. Скидываю её на пол, падая на освободившееся место, и молча кладу перед ней сладости.
Девчонки же вроде любят шоколад, да?
– Что это?
А, может, и нет.
– Не видно?
– Видно.
– И?
– И, что? Сорокин, как это понимать?
А хрен его знает. Импровизирую.
– По-моему, очевидно: яйца подкатываю. Шоколадные. Хотя тебе и своих хватает. Что, признаться, восхищает.
– Зачем?
Зачем, что? Зачем подкатываю? А комплимент она опять мимо ушей опять пропустила?
– Сама догадаешься? ― какая непонятливая. Ещё и вскипать начинает. Вот-вот из носика пар пойдёт. ― Короче: на свидание, говорю, пойдёшь со мной?
Глава пятая. "Солёная