Кто знает, как часто и как сильно его уже били по голове? Может, ему плевать, кого мутузить? А если в следующий раз не тетрадь в стену полетит, а что-нибудь поувесистей?
Но и подобным тоном с собой разговаривать я ему не позволю. Если пытается запугать, пусть идёт к чёрту.
– А чего это ты так за меня переживаешь? ― с вызовом интересуюсь. ― Боишься, что и тебе заодно прилетит? За то, что слил пароли и явки. Интересно, а тебя тоже тогда по кругу пустят? Вот на это я бы глянула.
– Дура.
– Может быть. Но я когда-нибудь обязательно поумнею, а тебе с твоими развлечениями скоро предстоит лежать овощем и кушать кашку через трубочку, ― демонстративно достаю из футляра наушники и втыкиваю в уши.
Музыку пока не включаю, поэтому слышу как, сопроводив всё нецензурной лексикой, со стула подрываются, вылетая из кабинета.
Кажется, я его выбесила.
***
Вечерняя прогулка с Чарой ― стандартный променад. Правда сегодня он слегка припозднился по срокам, но так даже лучше.
К одиннадцати набережная уже практически пустует, а побережье и вовсе свободно. Зато негромко играет музыка с открытых площадок и по всему периметру горит подсветка, окрашивая тропинку и пальмы переливающейся радужной палитрой.
Пользуясь безлюдностью, спускаю псп с поводка и тот, окрылённый свободой, уносится вперёд. В дневное время так сделать не рискнёшь, слишком много выслушаешь потом о себе и своём "питомце", при том, что Чара у меня ярая пацифистка.
Укусить никогда не укусит. Максимум, залижет до щекотки, но тоже выборочно. К кому-попало не пойдёт. Детей вот обожает, а взрослых, по большей части, сторонится. Если не сказать, что боится.
Думаю, это психологическая собачья травма. Когда водила её в ветеринарку после того как нашла, на рентгене обнаружились старые зажившие переломы. Носиться как угорелой сейчас ей это не мешает, но я с ужасом представляю насколько же бедняжке больно было тогда.
Минута, две, три. Чара испарилась.
На зов не реагирует, в поле зрения не промелькивает. Умчалась куда-то в ответвление, где уже не так освещено, а музыка едва слышна. Собственный голос в образовавшейся тишине звучит пугающе громко. Хорошо, что ночи не такие тёмные.
Улавливаю тихое гавканье и спешу туда, обнаруживая питомца возле лавочки, на которой одиноко сидит человек в чёрном балахоне. Разглядеть его сложно из-за натянутого капюшона, понятно только по комплекции, что не девушка. И что он кормит мою собаку чем-то прямо с рук!
– Чара, ко мне! Сколько раз говорила, не бери ничего у незнакомцев, ― с досадой подхожу к любимице, пытаясь оттащить за ошейник.
Какой там. Она так-то особа крупногабаритная. А когда упрямится и вовсе словно в землю врастает.
– Не отравлено. Это обычная ветчина, ― для подтверждения