Секретари. Региональные сети в СССР от Сталина до Брежнева. О. В. Хлевнюк

эффективность и бдительность[80]. Само состояние региональных руководящих сетей не было столь прочным и монолитным, как иногда кажется на основании материалов о разоблачительных примерах «семейственности» и клиентелизма. Обычным явлением были многочисленные конфликты («склоки», как их тогда называли) между группами чиновников, а также руководителями регионов и представителями центральных ведомств на местах[81]. Эти внутренние противоречия лишь усиливали действенность контроля и интервенций Москвы в регионах.

      Таким образом, известные сегодня факты позволяют охарактеризовать систему власти, сложившуюся в первой половине 1930‐х годов, как единоличную диктатуру с незначительными элементами «коллективного руководства». Роль Сталина была ведущей, а его власть – очень сильной. Вместе с тем вождя окружали относительно влиятельные соратники. Принятие принципиальных государственных решений в большой мере зависело от него, но осуществлялось во многих случаях коллективно. Значительную роль в политическом и административном процессе играло согласование интересов различных ведомств и группировок. Вокруг членов Политбюро формировались сети клиентов из чиновников среднего уровня (руководители регионов, ведомств), составлявших костяк ЦК партии, достаточно регулярно заседали формальные коллективные органы власти[82]. Все это до некоторой степени сдерживало Сталина и служило основой относительной стабильности в партийно-государственном аппарате.

      Основанная на таких принципах система власти обеспечила как форсированную коллективизацию и индустриальный скачок первой пятилетки, так и реализацию более сбалансированного курса в 1934–1936 годах. Однако логика полной консолидации единоличной власти вела Сталина к уничтожению старой номенклатуры и выдвижению нового поколения руководителей, не связанных с традициями старого партийного «демократизма».

      Окончательную программу кадровой революции Сталин сформулировал в известных выступлениях на пленуме ЦК ВКП(б) в марте 1937 года[83]. Судя по этим высказываниям, а также действиям Сталина в 1935–1937 годах в отношении старого поколения функционеров, у него могли складываться разные комбинации страхов. Что бы ни говорили эти люди с высоких трибун и как бы ни клялись в верности вождю, они хорошо помнили о недавней относительной внутрипартийной демократии и решающей роли не только Политбюро, но и пленумов ЦК. Вряд ли Сталин всерьез верил, что они были реальными или потенциальными шпионами и агентами Гитлера. Однако он вполне мог представлять себе ситуацию, когда в условиях кризиса (например, военных осложнений) встал бы вопрос о консолидации партии и возвращении к оправдавшей себя модели коллективного руководства периода Гражданской войны. Чем больше власти сосредоточивал Сталин в своих руках, тем выше был риск того, что в случае военных неудач именно на него будет возложена ответственность