И неизвестно, в какое русло потек бы их разговор, если бы в нескольких шагах не появились двое нищих: слепой старик-гусельник и мальчик-поводырь. Старик дрожащими пальцами дергал за струны, а мальчик пел пронзительным высоким голосом.
– Видите этих двоих? – пан Бонифаций кивнул в сторону нищих. – Так вот, скоро их участь покажется вам завидной, по сравнению с тем, что принесет на своих плечах война.
Веснушчатый певец не мог оторвать глаз от пирожного в руках пани и так давился слюной, что глотал окончания слов.
– А коли так, то и нечего тогда им подавать! – Алисия заметила взгляд отрока и произнесла последнюю фразу нарочно, чтобы подразнить его.
– Если вы спросите у мусорщика, почему он копается в мусоре, он ответит, что ему нравится запах гнили, – пирожник пожал плечами. – Это всего лишь говорит об одном: Бог нас всех сделал разными!
В стороне раздался торопливый стук башмаков. Алисия повернула голову и увидела свою подружку, которая бежала по мощеной улице, подобрав широкие юбки.
– Брецлава! Ты куда так торопишься?
– Ты разве не знаешь? У Копытинской башни сегодня казнь!
– И ты поэтому летишь мимо пирожных?! – Алисия говорила с набитым ртом, удивленная отношением подруги к «святому».
– Если не поторопиться, опять не будет свободных мест возле эшафота. Придется все представление стоять на цыпочках в задних рядах.
Брецлава все же глянула с сожалением на пирожное в руках Алисии, но невероятным усилием воли подавила глупую девичью слабость.
– Э-эх, а мне тоже хочется! Я тебя догоню, но ты придержи на всякий случай местечко!
– Ладно! – убегая, крикнула Брецлава.
– Пан Бонифаций, дайте мне еще два. Нет, пожалуй, три. Я деньги верну чуть позже. Э-э, это не все мне. Вы не подумайте, пан Бонифаций!
– Я ничего такого и не подумал, – грустно улыбнулся пирожник.
Глядя на удаляющуюся Алисию, он пробормотал себе под нос:
– Безжалостная радость сродни убийству. Черствая женщина живет в извращенном мире. И, живя в нем, не понимает дерева, которое отдает плоды и ничего не получает взамен. Грустно. Очень грустно.
Казни, участившиеся в последнее время, устраивали обычно по утрам у Копытинской башни или на площади. Знатоки утверждают, что в утренние часы легче работается палачам и у публики достаточно сил, чтобы отстоять в добром здравии всю экзекуцию. Ведь расправы длились иногда по нескольку часов и завершались чуть ли не к полудню.
К Копытинской башне вели три больших мощеных дороги. Три бурлящие, ухающие реки, в которые стекались крупные ручьи и мелкие ручейки улиц, проулков, а то и просто тропинок. Посмотреть на казни преступников шел не только весь город с посадом, но и ближние деревни, и хутора с левого берега Днепра. Конечно же далеко не всех интересовала сама казнь, одни отправлялись за новостями, другие – побывать в соборе, а кто-то – посмотреть, как изменился город, да и себя показать.
Алисия пребывала в том суетливо-трепетном