– А до этого? Заметь, очень важная деталь. Он в этой академии преподавал, преподавал?.. – Роман с улыбкой заглядывал в глаза другу.
– Историю русского военного искусства!..
– Точно!.. Был профессором.
– Но главное не это. Весной 1915 года Алексеев сорвал замысел германского командования по окружению русских армий в Польше.
– А Врангель? – продолжал подначивать Ромка.
– Что Врангель? Контра твой Врангель, – ответил в сердцах Никифоров.
– Не спорю, все они контра! – тут же нашелся друг. – Но что нам Савелий Иванович на той же истории военного искусства рассказывал?
И Роман стал загибать пальцы.
– Участник Русско-японской войны, раз. В Первую мировую уже командовал корпусом, два. А между прочим, был из вольноопределяющихся, получил офицерский чин, Академию Генштаба эту же закончил, генералом стал.
Друг загадочно огляделся и, придвинувшись поближе, горячо зашептал на ухо Никифорову.
– Слушай, а как думаешь, мы с тобой генералами станем?
– Вряд ли… – спокойно ответил Александр.
Роман отшатнулся, обиженно надул губы.
– Это почему же?
– Да потому, что связисты мы с тобой.
– А что, среди связистов генералов не бывает…
– Бывает, Рома. Только не забивай себе голову разной чепухой.
Александр обнял товарища за плечи. Но тот, уходя, еще раз оглянулся на мраморные пилоны.
– Нет, Сашка, не скажи. Скоро твою фамилию выбьют на той почетной доске. Интересно все-таки. С одной стороны генерал Алексеев, с другой – лейтенант Никифоров.
Собственно, так и случилось, как предсказал сослуживец. В 1939 году Александр Никифоров с отличием закончил военное училище, и его имя золотом выбили на мраморном пилоне.
Только почему этот случай вынырнул из памяти именно сейчас, казалось бы, в самый неподходящий момент, он, откровенно говоря, в толк не мог взять.
Ответить на этот вопрос самому себе он не успел. В коридоре послышались шаги, повторились все те же звуки – взвизгнул засов, распахнулась со вздохом дверь, и знакомый старшина шагнул в камеру.
– Пойдемте, майор ждет…
По тому, как старшина сказал эту фразу и не отступил в коридор, не сдернул с плеча винтовку, Никифоров почувствовал: дозвонился майор до Москвы, дозвонился.
Майор Тонков ждал его у дверей кабинета. Он распахнул свои длинные, худые руки, словно желая обнять Никифорова, и почти по-отечески пожурил:
– Что ж вы сразу толком ничего не объяснили? Мы хоть здесь и тыловые крысы, но тоже не без понятия.
Никифоров молчал. Майор так и не понял, что лейтенант Разведуправления Красной армии сказал все, что мог.
Майор тем временем вытащил из стола конфискованный пистолет Никифорова и протянул какую-то бумагу. Александр взглянул. На ней было написано, что он является командиром